– Откуда ты столько знаешь? – спросил капитан, когда они садились в седла.

– Лучше не вспоминать, ваше благородие. – Глаза Корнелия сделались пустыми.

– Ну и не будем, – согласился фон Крисп. – Поехали.

Ханса капитан решил не убирать, чтобы те, кто будет искать Теллира, нашли хоть какой-то след, который бы увел подозрение в сторону.

За два дня без капитана фон Криспа Первая рота заскучала, его учение было трудным, но интересным, а эмоциональные объяснения упражнений позволяли солдатам на время забыть, что они невольники. Лейтенант Горн, поставленный вместо капитана, старательно повторял его слова и как мог муштровал роту, заставляя выполнять одни и те же приемы. Он не мог добавить ничего нового, поскольку ни в одной кампании еще не участвовал.

– Скорей бы наш капитан вернулся, – сказал Спирос вечером, когда они лежали под пологом шатра. Пахло полынью, заморенные ее горьким вкусом блохи отступили, позволяя солдатам спать без мучительных почесываний.

– Тебя порадует приезд капитана, а меня не очень, – негромко заметил Питер.

– А чего так?

– Если он наконец вспомнит, где меня видел, может убить на следующем же занятии. Ты же видел, как это делается.

– Да уж видел, – согласился Спирос. Питер имел в виду жестокую расправу над пьяным Гудьиром.

– А что плохого, если вспомнит, где тебя видел?

– Понимаешь… – Питер придвинулся ближе. – Когда разбойники захватили обоз, в котором я ехал, он был вместе с ними.

– Кто был с ними?

– Ну, капитан был с карсаматами заодно.

– С чего ты взял?

– С того, что я начал его молить помочь мне и высвободить из плена, стал обещать ему… одним словом, все, что угодно.

– А он?

– А он только усмехнулся, и они вместе с самым главным разбойником уехали. Меня же избили карсаматы.

Они помолчали. Было слышно, что многие в шатре уже храпят.

– Плохи твои дела.

– Вот и я о том. Потому он и вызвал меня из строя, чтобы понять, кто же я.

– Может, еще обойдется, ты ведь тогда нежным мальчиком был, сам же говорил – малкуд посещал. А теперь вытянулся, в плечах шире стал, да и лицо, наверное, совсем другое.

– Лишь на это и надеюсь. – Питер вдохнул. – Только напрасны мои надежды, он ко мне все пристальнее присматривается и, чую я, скоро вспомнит.

– А ты это… ты не признавайся.

– Как это? – Питер приподнялся с соломенного тюфяка.

– Прикинься дурачком, мол, извините, господин капитан, сэр, – не припомню. Скажи, что на голову стал слаб после того, как Гудьир тебя палкой огрел, нас же там крепко били, ничего удивительного, что память поотшибало.

– А что… – после продолжительного молчания произнес Питер. – В этом что-то есть. Нас действительно крепко били, и как-то раз мне здорово досталось по голове.

– Вот и я об этом. В любом случае это хоть какая-то отговорка – вдруг поверит?

– Пожалуй, так я и поступлю, если дойдет до опознания.

После недолгого молчания Питер позвал:

– Спирос!

– Ну?

– А как ты думаешь, что делал среди разбойников наш капитан?

– Наверное, он их покрывал и получал за это деньги.

– Возле города должны были начаться посты…

– Ну вот, а он эти посты, наверное, снимал, чтобы карсаматам было сподручнее грабить.

– Спирос, – снова обратился Питер через какое то время.

– Ну? – Спирос зевнул. – Чего тебе?

– А мне жалко, что наш капитан преступник… Он мне нравится, хорошо нас обучает, а еще Гудьиру ногой наддал.

– Да уж, наддал так наддал. Ладно, давай спать.

Через три дня отсутствия капитан появился, заметно приободрив не только лейтенанта Горна, но и всю роту вместе с сержантом Уэйтом.

Играл радость и Гудьир. За три дня он оправился от травмы, однако под обоими глазами носил, словно ордена, огромные лиловые фингалы.

Под руководством капитана рота отработала до обеда все те же приевшиеся упражнения, однако теперь с куда большим рвением.

– Когда Рафтеру серебро понесешь? – спросил у Спироса Крафт во время обеда.

Тот прожевал кашу, почесал в затылке и сказал:

– Думаю, сегодня вечерком. Завтра истекает срок расплаты, поэтому если сегодня подмазать мерзавца, возможно, он согласится на новую отсрочку.

– Давай сходи к нему – давно пора подмазать, а то я уже побаиваюсь, молодцы Рафтера так глазами зыркают, будто только и ждут случая побить, – пожаловался Густав.

– Ничего, отмажу, я везучий.

День прошел недаром, капитан фон Крисп делал нужные замечания, швырял, для проверки твердости строя, мешок с шерстью, устав бросать сам, приказал продолжать лейтенанту Горну, а когда и тот упарился – сержанту Уэйту.

Тяжелый мешок со свалявшейся шерстью бил крепко, и если кто плохо держал в руках рогатку, то мог и упасть, а уж защитников с их щитами сшибали и того чаше. Эта игра всем понравилась, вызывая азарт. Теперь уже все без исключения смотрели на капитана преданно, как собаки.

В завершение занятий капитан всех похвалил и сказал, что с завтрашнего дня у него будет еще две роты новичков, однако Первая рота будет играть роль показательной.

– Так что не подводите меня, завтра вы должны показать вовсе неумелым людям, что такое настоящий строй пехотинцев.

Перед ужином Спирос побежал к Рафтеру – отдать серебряную пряжку и вести разговор об отсрочке.

К ужину его не дождались и, чтобы возвратить чашку, которые выдавались по счету, переложили кашу на чистый обрезок доски и прикрыли сухой травой. Крафт и Питер пошли искать товарища, ориентируясь на складские палатки.

Уже смеркалось, но в лагере было многолюдно. Кто-то шел попить воды, кто-то по нужде – к яме.

– Вон он, – сказал Крафт, хватая Питера за локоть. – Видишь?

– Да.

Спирос полз вдоль вала, преодолев шагов пятьдесят от складских палаток, видимо, били его под их прикрытием.

Люди Рафтера как ни в чем не бывало сидели вокруг небольшого очага, готовя для себя особое угощение.

– Давай обойдем, напрямую нельзя, заметят, – сказал Крафт. Они вернулись и уже вдоль вала быстрым шагом добрались до Спироса.

Питер бросился к товарищу, но Крафт его придержал:

– Погоди, нужно проверить, целы ли кости.

Питер посторонился, внимательно наблюдая за тем, как осторожно ощупывает Крафт руки и ноги Спироса, осматривает разбитое в кровь лицо.