– Что будет с Лизой после больницы?

– Я пока не думал, – честно ответил Натан. – Думаю, потребуется реабилитация. Она не в себе. И я не уверен, что рассудок вернется к ней.

– Ох, – прошептала, понимая, что не смогу оставить Лизу вот так. Ей нужна помощь, и мы поможем вместе. Она доверилась Натану, она доверилась мне. Значит, у нас есть влияние и возможности вытащить ее из тьмы. – А ребенок? Что будет с ее сыном?

Натан отпустил мои плечи и внимательно посмотрел.

– Его заберут? Родные Лизы же приедут? Хоть кто-нибудь.

– У Лизы больше нет родственников.

– А бабушка не сможет позаботиться о новорожденном, – закончила говорить, опустив голову. – Бедняжка.

– Эмма, не переживай…

– Нет, я не могу не переживать. Мы должны помочь им!

Я вновь взглянула на Натана, который выжидающе молчал. Я не знала, что именно творилось в его голове, но была уверена, теперь он не отступит, и Лиза точно будет в порядке. Он позаботится, чтобы она смогла восстановиться, пусть на это потребуется много времени. Но Натан должен был понять – я буду с ним до конца в этом нелегком пути.

– Нужно заняться документами. Диму я возьму к себе под опеку, пока Лиза не сможет сама позаботиться о ребенке.

– Эмма…

– Нет, не отговаривай. Она хотела, чтобы Дима был со мной, когда пришла ночью. Она была уверена, что я не брошу ребенка. Поэтому я сделаю всё, чтобы Дима ни в чем не нуждался. – Подскочив, я закончила свою пламенную речь, чувствуя, как огромная гора упала с моих плеч, и легкие наконец-то расправились, позволяя мне дышать полной грудью.

Натан поднялся следом. Он положил руки на мою талию и притянул к себе. Я уперлась лбом в грудь, слушая бешеный стук его сердца. Мое молотило точно так же. На одной волне. Один ритм.

– Я никогда бы не стал отговаривать тебя.

– Будет сложно.

– Знаю.

– Нам придется начинать всё сначала.

– Знаю.

– И ты готов делить меня?

– Я не буду делить. Я буду рядом с вами.

Спустя несколько недель

– Надеюсь, не опоздала? – Маша взглянула на часы и выдохнула.

– Нет, это я рано. – Я улыбнулась, поправляя салфетку, которую накинула на колени – Решила занять нам столик до того, как здесь станет тесно.

Маша огляделась по сторонам. Я с удовольствием стала рассматривать ее немного встревоженное лицо. Маша изменилась. Не существенно, чтобы не узнать ее, но кое-что в ней все-таки кардинально переменилось. Новые отношения сделали ее очень счастливым человеком. И кому, как не мне знать, что эти самые отношения с Робертом Громовым (а ведь я знала, что что-то у них будет!) приведут к такому развитию событию. И была приятно удивлена, когда спустя некоторое время, похожее на бесконечный бег, узнала через друзей, что Роберт поразил остальных откровенным признанием – у него есть сыновья и он намерен участвовать в их жизни. А Маша и не сопротивлялась, хотя поначалу немного побегала от него. Что ни делается, всё к лучшему.

Маша заняла место напротив меня. К нам подошла миловидная официантка в нарядном фартуке с новогодней символикой. Приняв заказ, она тут же удалилась. А мы смогли приступить к разговору, который давным-давно назрел.

– Я так устала. Забегалась с этим отпуском.

– Когда вылет?

– Завтра, в девять утра. – Сдув светлую прядь, выбившуюся из пучка, Маша улыбнулась.

До новогодних праздников оставалось совсем немного времени, и почти все наши знакомые и друзья отправлялись в отпуска. Кто к морю, кто к дальним родственникам, кто в горы. Будто им снега здесь мало было. И лишь я та из немногих, кто предпочел провести праздники дома. В кругу самых дорогих мне людей.

– О, вижу по твоему лицу, что ты не сильно-то и хочешь в отпуск.

– Хочу, честное слово, но…

– Его родители? – Я усмехнулась. Отчего-то тема родителей пугала почти всех, кого я знала. Вот, например, Маша боялась не понравиться родным Роберта, а тот ее переубеждал. Видимо, раз летят – значит, получилось.

– Ага, – пробубнила Маша, рассматривая столешницу. – Я даже не представляю, какие они будут задавать вопросы, а ведь будут. Обязательно устроят допрос. Вон мои до сих пор огрызаются, после того как все узнали.

Маша успела поведать мне про реакцию ее родных, и я была уверена – когда родители Маши узнают кто отец ее детей, то, возможно, довольно быстро поменяют гнев на милость.

– Ты накручиваешься себя раньше времени. Уверена, родители у Роберта – люди воспитанные, и будут вести себя деликатно.

– Они уже накупили подарков мальчикам. И просят разрешить им взять ребят на летние каникулы.

– Оу, – протянула я, возвращая чашечку с латте на стол, – а это уже серьезно.

– Кажется, меня почти боготворят. Мне страшно.

– С чего такие мысли?

– Я родила им внуков. Сразу двух. Их мечта исполнилась. – Нервно хохотнув, Маша схватилась за чашку. – Даже не представляю, что будет, когда они узнают…

Маша осеклась и с опаской взглянула на меня. Узнаю взгляд – напуганный, но не загнанный. У Маши появилась тайна, и я даже подозревала какая именно. Но пусть расскажет сама.

– В общем, я беременна.

– Оу, – вновь протянула я, складывая перед собой руки. С некоторых пор, а именно совсем недавно, тема беременностей моих подруг меня больше не пугала.

– Да-да, и не смотри так. Ох, ну почему, если Роберт снимает трусы, то я залетаю? Что за физика такая?!

– Это биология, – поправила я, рассмеявшись.

А вот Маше было не до смеха.

– Очень плохая биология. Нам лететь в отпуск на море. Я, если честно, переживаю.

– Маш, ничего страшного. Я так понимаю, срок маленький.

– Да, но все же…

– Послушай, если ты себя хорошо чувствуешь, нет опасений, то думаю, отпуск не повредит. Главное, соблюдай все правила, не перенапрягайся и просто береги себя.

Ну вот, опять я со своими советами. Но черт подери, я же врач и могу посоветовать! И еще я друг, которому доверяют. И мне впервые за много лет приятно советовать и получать в ответ благодарности. Как же порой жизнь меняется!

– Я понимаю, – пробурчала Маша, заглядывая в чашку, – но если узнает Роберт, то не будет никакого отпуска.

– Так ты не говори! Подумаешь, проблема. Расскажешь уже там.

– Да, это будет сюрприз.

– Отличный подарок любимому мужчине, который души не чает в детях. Представь его реакцию, когда ты расскажешь, что он вновь станет отцом. Думаю, Роберт самый счастливый человек на свете, – заключила я, подзывая официантку. – Нам нужно отметить это эклерами.