приблизиться. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я сделал этот выбор. И простите, что скрыл от вас правду… Я все еще нуждаюсь в вашей помощи. И все еще хочу довести вас до дворца. Но могу сказать честно: во мне больше не осталось желания занять трон или воевать с братом. Все, чего я хочу, – это прийти во дворец и раскаяться в своем поступке, совершенном по глупости.

Гляжу ему в глаза:

– Ты не хочешь вернуть себе титул принца?

– Раньше хотел. Теперь не уверен… Но я знаю, что ваше место там. Рядом с будущим правителем. Рядом с вашим отцом. Двор нуждается в вас, кириса, как в глотке свежего воздуха: это гнилое место, где крайне сложно сохранить свои суждения и при этом остаться даже в хрупком нейтралитете относительно других сторон.

– Я никогда не стремилась во дворец правителя. Мне необходима поддержка отца, не более.

– А если он попросит остаться подле него?

– Фуа будет подле него. Мне во дворце места нет.

– Кириса…

– Чэн, правильно ли я поняла, что ты признаешь, что неравнодушен ко мне? – перебиваю его.

– Мои чувства никуда нас не приведут. Как только мы прибудем во дворец, нас разделит пропасть из титулов и приличий.

– Это будет потом. А сейчас, здесь, в этом доме мы лишь странствующая девушка и юноша, охраняющий ее жизнь.

– И что вам дает это «здесь и сейчас»?

– Это дает мне полную свободу выбора. Личного выбора, который я могу сделать только здесь.

По его лицу было ясно, что он не понимает, о чем я говорю.

Тогда я развязала узел на поясе и позволила юбке спуститься на пол.

– Кириса… – нервно произносит Чэн, догадавшись, что я собираюсь сделать.

Его руки на перине сжимаются в кулаки, а взгляд становится сосредоточенным и предупреждающим.

– Это мой выбор. Ты можешь принять его. А можешь не принять. Но предложить его я имею право.

Я испытываю столько эмоций одновременно… Но четко осознаю лишь одно: я хочу почувствовать, каково это – быть женщиной в руках этого мужчины.

И в старости, сидя на пороге своего дома, я не стану ни о чем жалеть.

Даже если сидеть придется в полном одиночестве… Мне будет о чем вспомнить.

– Прошу вас, не делайте этого, – опустив голову и вцепившись пальцами в простыню, говорит Чэн.

Подойдя к нему, я кладу ладони ему на щеки:

– Из-за чего ты переживаешь?

– Из-за того, что не смогу остановить себя, если вы продолжите.

– Пожалуйста, перестань останавливать нас обоих! – прошу я, приподняв его голову и встретившись с ним взглядом.

Осторожные руки появляются на моей талии и нерешительно сжимают ее, через тонкую ткань ощущая мягкость кожи.

– Вы такая хрупкая. Как я должен уберечь вас? – прислонив лоб к моему животу, спрашивает Чэн. Затем решительно отстраняет меня, встает и смотрит на меня сверху вниз. – Я предлагаю в последний раз: покиньте эту комнату. Я все забуду. Обещаю не напоминать вам об этом инциденте. Мы вернемся к нашим прежним отношениям…

– Чэн…

И я спускаю с плеч нательную рубаху.

– Почему даже после этого я не могу назвать вас порочной? – с какой-то странной мукой в голосе спрашивает он, запрокинув подбородок.

– Не знаю, – честно отвечаю я. Мне слегка неловко, но стоит взгляду молодого человека вновь опуститься на меня, как эта неловкость перерастает в нервное возбуждение, потому что в глазах Чэна уже горит голодный огонь.

– Возможно, вы и непорочны – даже сейчас, стоя передо мной обнаженной. Но я порочен. И я не могу больше отказывать себе в том, чего желаю, – произносит он, будто предупреждая. А затем притягивает меня к себе, впиваясь пальцами в голую кожу. – Вы должны знать, что я слишком долго об этом мечтал. И не могу гарантировать вашу безопасность в этот момент.

– Почему?.. – выдыхаю я, теряясь под его взглядом.

– Потому что отвлекусь… сильно отвлекусь. – Он сжимает ладонь у меня на затылке и собирает мои волосы в кулак. – Но, прежде чем это произойдет, вы должны узнать, кто намерен лишить вас невинности. Мое имя – Е Чэн. Мой статус – изгнанный принц.

– Дэй’Аи. Кириса в бегах… влюбленная в изгнанного принца, – признаюсь я, не в силах оторвать взгляд от его лица.

– Приятно познакомиться.

А потом он накрывает мой рот своими губами, утягивая в водоворот, имя которому страсть. Ненасытная. Горячая. Прорывающаяся в каждом его движении. Овладевающая каждой его мыслью.

Испытывала ли я боль? Да. Хотела ли я, чтобы он остановился? Нет.

После того как он насытил первый голод, его страсть сменилась нежностью, которая затопила меня и, словно лавина, снесла все преграды скованности и страха. Я не могла понять, как два таких разных чувства способны уживаться вместе. В одном сознании. У одного человека. Но я тонула в его эмоциях и позволяла себе растворяться в них без остатка.

– Это убивает меня… – говорит Чэн, когда мы в обнимку лежим на простынях и слушаем наше общее сердцебиение.

– Что? – спрашиваю я, не поднимая головы.

– Ваша беспечность. Я мог оказаться настоящим подонком, но вы доверились мне.

– Нашел время переживать, – улыбаюсь я, прильнув лбом к его груди.

Он чуть сжимает мне руку своей ладонью.

– Должно быть, сам Создатель вам благоволил.

– Почему ты продолжаешь звать меня на вы? Мы уже ближе некуда. А ты все еще держишь дистанцию.

– Это привычка, от нее сложно избавляться.

Мягко глажу его пальцем.

– Но ты обращаешься ко мне на ты, когда выходишь из себя. Или когда забываешься. Я заметила это.

– Поначалу это было частью плана: я хотел вновь привыкнуть вести себя вежливо, чтобы не ударить в грязь лицом перед нашими отцами, когда мы придем во дворец. Но за время нашего путешествия я успел изучить вас… тебя…

– И?..

– И понял, что вы достойны этого обращения.

– Я бы хотела услышать, как ты зовешь меня по имени. Как общаешься со мной, отбросив формальности и условности…

– Во дворце это будет невозможно, – отвечает Чэн голосом, лишенным эмоций.

– Я знаю… – отзываюсь я и прикрываю глаза.

Наверное, больше нам не выпадет ночей, когда мы сможем лежать рядом и говорить открыто. Как только мы покинем дом господина Юнксу, экипаж отправится в столицу, где нашего прибытия уже ждут нужные люди, готовые отвести нас во дворец к моему отцу. Наши скитания завершены. Остаток пути мы проведем не как дикари, а как путешественники, чьи имена всем известны. По крайней мере, одно имя – ведь Чэна вычеркнули из списка наследников правителя, и о нем уже больше пяти лет не было ничего слышно…

– Что ни