— Это понятно, — хмыкнул, — но не здесь же.

— Почему? — промурлыкала, обхватив пальчиками бугристую ткань. — Сюда никто не зайдет, я закрылась. Мы быстро, — прошептала страстно, мечтая поскорее ощутить его в себе.

— Быстро меня не устраивает, — развернул её лицом к двери, едва сдерживаясь, чтобы не поставить жирную точку прямо здесь и прямо сейчас. Мда уж… Это бы стало апофеозом его скотства. — Не забывай, мы в гостях, — вытер лицо полотенцем. — Некрасиво заставлять ждать.

— Ой, да прям там, — насупилась Марина, возвращая задвижку на прежнее место. — Ты так говоришь, словно они старперы и не поймут. А может… — застыла в дверях, обернувшись, — ты не хочешь меня? Может, у тебя кто-то появился?

Вал чувствовал себя под прицелом, удивляясь женской интуиции. Изменил только мысленно, в своих извращенных фантазиях, а она уже навострила уши, учуяв присутствие соперницы. Он ведь только сегодня прилетел из Варшавы. Устал. Не выспался. Не успел толком принять душ, как позвонил Егор, приглашая их в гости. Реально было не до секса.

Наверное…

Маринка права. Если бы хотел, если бы соскучился по ней — хватило бы даже десяти минут. Но… в том-то и проблема.

— Так и будешь молчать? — её голос дрогнул, не предвещая ничего хорошего.

С-с-сука… Сейчас бы многое отдал, лишь бы не оказаться в такой ситуации.

— Поехали домой, там и поговорим.

Она так и осталась стоять в проходе, уставившись перед собой невидящим взглядом. Вал вышел на улицу, вдохнул на всю грудь свежий воздух и устало прикрыл глаза. Если и рвать пуповину, то именно сейчас, пока всё не зашло слишком далеко. У Марины ещё всё впереди. Будет у неё таких как он вагон и маленькая тележка. У него же… у него это последний рывок. То, за что стоило побороться, поставив на кон собственное сердце, иначе потом будет слишком поздно.

— … так дальше не может продолжаться. Это нечестно по отношению ко всем, и к тебе — в первую очередь, — ошарашил Марину заявлением о расставании вполне себе равнодушным голосом. Он сказал это таким тоном, как ещё недавно предложил поехать домой и поговорить в непринужденной обстановке. Словно не на адские муки её обрекал, а говорил о чем-то несущественном.

Так просто. Даже бровью не повёл. Стоял, смотрел на неё выжидающе, а в глазах… ни капли жалости, ни капли понимания той боли, что испытывала сейчас, пытаясь не разреветься дурниной.

«Это»?.. Всё, что было между ними, он поместил в одно «это»?

«Ко всем»? К кому это — ко всем? К ней? Да. Даже не обсуждается. Но никак не к той дряни, что стала между ними.

В глазах предательски защипало. А вот это уже лишнее.

— … ты умная смышленая девушка и должна понять меня, — безжалостно хлестал словами, выбивая из легких воздух. — Я не могу обманывать тебя и дальше, не могу обещать то, что стопроцентно не смогу дать.

— Почему? — сорвалось с её губ едва слышно. Вал, стены, мебель — всё поплыло перед глазами. Ухватилась руками за стол, сохраняя равновесие.

— Марин, — предпринял попытку подойти, но она выставила вперёд руки, не подпуская к себе. После такого заявления она видеть его не могла, не то, что испытывать прикосновения. — Я не знаю, — вздохнул, вернувшись на прежнее место. Их разделяла барная стойка, а такое впечатление, словно целая пропасть. — Могу только сказать: я не хотел, чтобы так получилось. Ты действительно мне нравишься и…

— Да пошёл ты со своим сочувствием знаешь куда? — закричала из последних сил, срывая голос. — Со своими овцами будешь так сюсюкаться, понял? — выплюнула скопившуюся желчь, изнывая от испепеляющей ревности. — Что, натрахался — и всё, стала ненужной?

Вал поморщился, скрестив на груди руки. Понимал, что неприятно. Ожидал, что будет нелегко, и в силу Маринкиного возраста был готов закрыть глаза на многие моменты, но всё же надеялся, что Военбург сможет проявить чудеса разумности, приняв известие о расставании с куда более спокойным выражением лица.

— Ты сейчас продемонстрировала свой характер далеко не с лучшей стороны. Я думал, у тебя больше мозгов.

Ему в ответ показали средний палец. Зашибись, блдь. А он ещё уповал на нормальный диалог.

— Давай ты сейчас успокоишься и начнешь хотя бы немного сдерживаться, — процедил холодно. — Я тебе никакой-то там двадцатилетней пацан, чтобы так со мной разговаривать. Сейчас выставлю за дверь без всяких объяснений, и будешь тыкать свой «fuck you» пока не лопнешь. Я. Ясно. Выражаюсь?

Марина горько усмехнулась. Куда уж яснее. Не собралась она закатывать истерику. Несмотря на молодой возраст, голова на плечах имелась. Немало подруг оказалось в подобных ситуациях. А некоторых и вообще, бросали едва не в день свадьбы. То ли не нагулялись их «папики», то ли испугались ответственности, фиг поймешь, но то, что они ни с того ни с сего разрывали отношения, бросая своих «бусинок» и «вишенок» в два счёта — было горькой реальностью. Им просто указывали на дверь, «успокоив» напоследок дорогущим презентом в виде машины или путевки на Сейшелы и всё… конец сказочным надеждам, добро пожаловать в серые будни.

В большинстве случаев её знакомые не любили своих «благодетелей», а только пользовались их возможностями, связями, деньгами. Продавали молодость, прикрываясь искусной демонстрацией чувств. Но ведь она не такая. Почему он так и не понял этого?

Плевать она хотела на горький опыт подруг, мамины опасения и бабушкины предостережения. Последняя, будто обезумела, только то и делала, что названивала по десять раз в день, взяв за цель довести её до белого каления. Не понравился ей Вал видите ли. Скользкий, наглый, самоуверенный. Бабник! Ну да. Последнее — вообще серьёзное основание. Такое впечатление, что Софья Ивановна специально поехала в город и прошлась вдоль всех подъездов, собирая нелицеприятные слухи о Дудареве, не упустив возможности перечитать местную желтую прессу за последние пять лет.

Пофиг. Кто бы там что не говорил, чхать она хотела. Посылала всех лесом, упрямо следуя зову сердца, но сколько не противилась, не закрывала уши, а всё равно насторожилась. Бесконтрольно, где-то на подсознательном уровне учуяла предупреждающий звоночек, начав обращать внимание на такие мелочи, как задержка на работе, вспыльчивость, отсутствие настроения.

Такое чувствуется. Улавливается неким шестым чутьем. Впитывается сухостью голоса, потухшим взглядом, натянутой улыбкой.

Ей никто ничего не обещал, в любви не клялся. Осыпали комплиментами — да. Рассказывали, как хорошо с ней, какая она умопомрачительная и ненасытная в постели — тоже было. Ей вручили ключи от квартиры, заверив, что всё серьёзно и одновременно отстранились, построив вокруг себя ограждение, через которое как ни старалась, так и не смогла перепрыгнуть.

Тогда радовалась этим ключам, витала в облаках, примеряя на себя роль полноправной хозяйки двухуровневой квартиры, и… допустила огромную ошибку. Взяла и потащила Дударева к родителям. Зачем, спрашивается?!! Кто так делает?