– Трепло проклятое! – буркнул Вася.

– Но главную идею Ольга Черемисова подала. Переживает она за дочку свою, которая денно и нощно в офисе, никакой личной жизни. До сих пор, мол, тоскует по милому, давно в бозе почившему. Я и задумался: с каким-таким мужчиной Маргарита тогда гуляет?

Тимофей Маркович, будто пружиной выбросило, вскочил с дивана. Налетел на сына:

– Ва-ася! Я ведь просил тебя!

– Бать, ну мы только ночами, – виновато обернулся к нему Василий. – Не могу ведь я всю жизнь под землей просидеть. Но мы людям на глаза сроду не попадались. В лесу хоронились. Я в темных очках, в капюшоне. И домой всегда приходил, прежде чем рассветет.

Жалобно обратился к Диме:

– Ну, наткнулись однажды на грибника. Или ночью видел кто издали, что Маргаритка с парнем идет. Но меня-то как разглядели?

– Никто тебя и не разглядел, – усмехнулся Дима. – Я с другой стороны двинулся. Целенаправленно запросил дело рядового Василия Першина. И нашел там много интересного. А когда прочитал про труп в последней стадии разложения, сразу понял: нужно ва-банк идти. Забор у вас высокий, но для десантника – не преграда.

– А ты че? Типа, борец за справедливость? – скривил лицо беглец. – Преступника нашел опасного? Статеечку хочешь тиснуть?

– Да не герой ты для статеечки, – поморщился журналист. И потребовал: – Расскажи мне про Марго.

– А что Марго? – Вася растерянно улыбнулся. – Когда я умер – ну, якобы умер, а на самом деле домой вернулся, – я сначала ей ничего говорить не хотел. Но отец рассказал: переживает она очень. Похудела, почернела. Ну, я ведь не варвар. У нас в лесу заветное место было. Где мы целовались всегда. За оврагом, на полянке. Пошел однажды туда. Вспомнить. Смотрю – и она идет. Вся в слезах. Я за дерево присел, она что-то увидела. Как заорет: «Кто здесь?» Я пугать ее – типа, являться – не стал. Сбег тихонько. А когда в следующий раз пришла, прилепил на дерево записку. Марго прочитала, руки трясутся, кричит: «Вася! Я знала, знала!» Ну, я и вышел.

– Романтика, – саркастически прокомментировал журналист. – Почти двадцать лет хоронились. По лесам да подвалам. Хотя могли бы пожениться спокойно – а сейчас детей замуж выдавать.

Он не сводил взгляда с Василия – и увидел: лицо мужчины дрогнуло. Глаза лихорадочно метнулись влево, вправо.

Дима продолжил давить:

– Что вам мешало? Ты из части ушел втихую, без оружия. Никого не убивал. Какого рожна себя заточать добровольно? Сто раз бы уже искупил вину и новую жизнь начал.

Василий судорожно сглотнул:

– Я… я хотел. Но Марго…

– Вася! – Тимофей Маркович взметнулся с дивана.

– Но Марго… нравилось и так, – сын бросил на отца виноватый взгляд.

– Ерунда, – отрубил Дима. Впился взглядом в узника: – Вы с Маргаритой ведь часто ходили в заброшенный замок?

– Нет, нет! – окончательно перепугался Василий. – Мы вообще там ни разу не были! Мы только в лесу!

– Нет, Вася, – спокойно возразил Дима. – Вы были в замке. И там же однажды оказалась девочка. Вика. Забралась туда на беду.

Тимофей Маркович вскочил с дивана. Налетел на Полуянова:

– Не смей! Не смей на него давить!

Дима бережно, но твердо отодвинул старика. Схватил несостоявшегося десантника за грудки:

– Вика – она ведь тебя узнала? Конечно, узнала. По соседству жила!

И десантник несостоявшийся сдался. Взвизгнул:

– Я не хотел! Я никогда бы ничего ей не сделал. Но Маргошка… я даже понять не успел… она размахнулась и…

– Дурак ты, сын! – презрительно выплюнул Тимофей Маркович.

– Теперь я понял, – кивнул Дима. – Ты в подвале не за дезертирство. Ты за убийство сидел.

– Это не я! Это Марго! – без тени сомнения сдал возлюбленную Василий.

– Эх, ты. Голубой берет, – не удержался Полуянов. И жестко спросил: – А Люсю за что убили? Она тоже тебя узнала?!

Мужчина в ужасе взметнул руки:

– Нет! Нет! Это не мы! Мы здесь вообще никак!

– А по-моему, очень похоже. Тяжелым предметом по голове. Ночью. Около замка.

– Но подумайте: зачем нам? – Василий яростно кусал ногти. – Кто мне эта Люся? Ей только пятнадцать лет было! Уже после моей смерти родилась! Откуда ей меня знать?! А просто так убивать – мы ведь не маньяки!

– И вообще. Болел он в тот день, – хмуро добавил Тимофей Маркович. – С ангиной валялся. Температура тридцать девять. Даже в подвал свой не уходил. Дома спал.

Да. Здесь не сходилось.

– А Надю мою зачем отравили? – с ненавистью произнес Полуянов.

– Надю? – ахнул Тимофей Маркович. – Что вы говорите такое?!

Василий растерянно произнес:

– Надя – это ваша девушка?

– Да. И сегодня ей дали яд. Дала женщина, очень похожая на Маргариту.

– Когда? – наморщил лоб Василий.

– Днем.

– Она жива? – с надеждой спросил Тимофей Маркович.

– В реанимации. – Полуянов не сводил взгляда с дезертира.

Тот в растерянности забормотал:

– Но Маргарита… она работает. Это легко проверить. Она целыми днями в офисе. А главное – зачем ей вашу Надю травить?

– Надя вас видела. Вчера ночью, когда вы шли по поселку.

– Она сказала вам, что видела именно меня?

– Нет, – неохотно признал Полуянов. – Просто про Маргариту сказала: с каким-то мужчиной.

– И за это убивать? Мы что, похожи на идиотов?! – взвился Василий.

– Она видела старую фотографию, где вы вместе, – не слишком уверенно произнес Дима.

– И что? Надя сказала вам, что узнала меня?

– Нет, – повторил Полуянов. – Но мало ли что в ваших головах?

– Да нормальные у нас головы! – воскликнул Василий. – Тогда, с Вичкой, – да. Пере***али. Но мы ведь не дурные. Нам второе убийство – ну, этой, Люси, – наоборот, все карты поломало. Трясемся теперь – как бы до нас не докопались.

Он молитвенно прижал руки к груди:

– И Марго – она совсем не такая! Думаете, ей легко, раз, два – одного убила, другого? Знаете, как она мучилась?! Как страдала! Да. Мы виноваты. Но это была одна-единственная ошибка. Роковая.

Полуянов не владел искусством допроса. Только дезертира, отвыкшего от людей, особо считывать и не надо. Коснулся больной темы – у того все сразу на лице нарисовано. Про убийство Вики и раскалывать не пришлось. А к смерти Люси, отравлению Нади парень, похоже, отношения действительно не имеет.

Дима резко сменил тему:

– Чем ты занимался? Все это время?