Черные, как пятна мазута, глаза оказались совсем близко к моим. Сквозь волну адреналина просочился страх из воспоминаний: я дерусь с Эмилем, он играючи впечатывает меня в пол и вгрызается в шею острыми клыками.

Я должна любой ценой не допустить укуса. Любой. Если Феликс в азарте вопьется — я не смогу вырваться. А если на кровь придет Эмиль, просто погибну — они полностью меня обескровят.

— Прекрати бороться, — хрипло выдавил Феликс.

Дальше все произошло быстро. Левой рукой он перехватил мое запястье и взял на излом. Плотно впечатал голову в землю и придавил предплечьем. В приеме чувствовался опыт, отработанный многолетней практикой.

Полностью обездвиженная, я зарылась щекой в землю. Феликс стремительно наклонился к выгнутой беззащитной шее и, ощутив дыхание, я завизжала.

— Не надо!

Но клыки сомкнулись на горле. Я почувствовала давление, и Феликс глухо, предостерегающе заворчал. Низкий рык шел из самой глотки. В бессилии я заскребла ногтями по земле. Я ожидала удара, но Феликс не стал прокусывать кожу. Как только я застыла, он приподнялся.

Не сопротивляйся — вот что это значит.

От слабости меня начала бить дрожь. Феликс помог мне сесть, и я оперлась на дерево. Как во сне я смотрела, как он закатывает мне рукав и прикладывает острие к сгибу локтя.

— Хватит, я уже чувствую себя монстром… Это десять минут и почти не больно. Немного возьму, пока еще отдаю отчет в происходящем.

Лезвие оказалось острым. Он надавил, и в порезе сразу появилась темная кровь. Боли не было — просто неприятно. Наверное, это шок.

Ну и пусть. Это лучше, чем если загрызут. В прошлый раз был ад.

Липкая струйка потекла по руке. У меня от страха кружилась голова, ощущение, как не из этой реальности — все потеряло остроту, словно мысленно я была где-то в другом месте.

Феликс уверенной хваткой взял меня за запястье, аккуратно слизал дорожку крови и плотно прижался губами к проколу.

Он сказал: больно не будет. Так вот — он соврал. Когда он сглотнул, от первого же сосущего движения рана разболелась так, словно там начался пожар.

В перерезанных венах разгорался маленький апокалипсис.

Слишком больно.

Я потянула руку на себя, спиной прижимаясь к дереву. Феликс только начал, а я уже лезу на стену.

Он оторвался от раны, пытаясь удержать меня на месте.

— Успокойся, Яна!

Моя кровь размазалась у него по подбородку и щеке, верхняя губа поднялась, обнажая крупные клыки. Он выглядел, как дикий зверь. Дыхание с хрипом вырывалось из глотки, будто Феликс был готов загрызть меня — лишь бы не дергалась.

— Не надо! — взвизгнула я, когда он снова потянулся к проколу.

Свободной рукой он прижал мое плечо к дереву.

Лучше заткнуться. Если продолжу орать, здесь может появиться Эмиль. Плохой вариант, когда я истекаю кровью.

— Времени нет, — пробормотал он. — Потерпи немного.

Через мгновение боль снова пульсировала в раненой руке. Вампир энергично высасывал соки из тканей, восстанавливая кровоток. Лучше бы я потеряла сознание.

Сгиб локтя немел — слишком крепко он присосался. Я уже почти не чувствовала рот и как он глотает. Меня начала бить дрожь, пальцами он крепко стиснул мое запястье, и не мог этого не чувствовать. Но не остановился.

— Хватит, — хрипло сказала я, меня мутило.

На лбу и висках выступил пот. Боль стала тише, но я не хотела, чтобы руку обглодали до костей.

— Перестань! — основанием ладони я уперлась ему в лоб, пытаясь оттолкнуть.

Он даже не заметил.

Надо глубже дышать. Борясь с тошнотой, я вдохнула открытым ртом.

— Все, заканчивай.

Эмиль. Я дернулась, оборачиваясь — он стоял позади дерева и наблюдал. Рот открыт, глаза стали черными. Под моим взглядом, он плотно сжал челюсти и сглотнул.

— Ты слышал? Все никак не нажрешься.

Феликс оторвался от раны и вытер подбородок об плечо. Жест вышел привычным, словно он регулярно стирал так кровь. Кто знает, может так и есть. Не зря он предпочитает черный цвет в одежде.

Мимоходом потрепав меня по щеке, он поднялся — пошатываясь. Дыхание хриплое, но выглядел он лучше.

— Пойду, огляжусь, — он бросил нож лезвием вниз и тот воткнулся рядом с моей ладонью.

Мне дали оружие. Он всерьез рассчитывает, что я отобьюсь ножом от Эмиля? Может, и от снайпера тоже?

Очень хотелось сказать: останься, но я промолчала.

Еще чего не хватало.

Я сделала, как хотел Эмиль, а он редко забирает слова обратно. Лишь бы разум ему не изменил.

Рана горела огнем. Я согнула локоть и обхватила себя рукой, глядя перед собой.

Надо собраться. Я покрепче зажала рану и попыталась подняться. Вышло только со второго раза. Я привалилась к дереву, чувствуя себя обессиленной. Руки дрожали, в ногах слабость. А в душе чувство, будто мной вытерли грязный пол — воспользовались и выбросили, как тряпку.

Эмиль обошел меня, нетерпеливо похлопывая по бедру моим же пистолетом. Я ответила на его внимательный взгляд каменным лицом. Густую тишину можно было нарезать ножом Феликса.

Он не выдержал первым.

— Он тебя прикрыл. Ему нужна была кровь.

Оправдывается? О, только не Эмиль.

Он покопался в кармане и протянул мне платок. Руки у меня тонкие и костлявые, так что я смогла обернуть его вокруг локтя в два слоя. Ткань тут же напиталась кровью.

Эмиль, не отрываясь, смотрел на повязку и вкрадчиво дышал. Нравится запах?

— Что, тоже хочешь? Давай, вперед, не стесняйся. Тебе же нужна кровь, правда?

Глава 40

Я не сдержала язык, пытаясь уколоть побольнее. Если бы он собирался присоединиться — не дал бы перевязать рану.

— Спасибо, Яна. За другими брезгую.

Отлично. Если он и целовать после других не станет, вообще милое дело. Скорее всего, так и есть.

Я смотрела мимо — ветер качал траву, мне отчаянно не хотелось видеть Эмиля. Глупо, но казалось, что он меня продал, и от этого было больно, как от предательства.

— Что с тобой? Тебя шатает.

— Он на меня напал, — вырвалось у меня. — Я пыталась убежать, а он напал на меня.

— Ты могла меня покормить, — напомнил Эмиль. — Сама отказалась.

Голова шла кругом, и я на мгновение зажмурилась. Он протянул руку, но я отступила и припала к теплой коре.

— Что-то ты совсем плохая, — заметил он. — Скоро тебя отвезут домой.

Я хотела гордо ответить, что сама доберусь, но проглотила слова. Знаю, не дойти мне.

Мысли отразились на лице, и Эмиль добавил:

— Прекрати устраивать драму. Это небольшая цена за жизнь.

Конечно, платить ведь не тебе. Я не