мире комплименты внешности считались грубостью, если только не исходили от ближайших подруг. Что означал этот новый доверительный тон?

— Вот как! Теперь мне ясно. — Она нагнулась, чтобы взглянуть поближе. — Меня сбили с толку волосы вашего брата — такие же темные, но совершенно прямые.

И в этот момент, к моему облегчению, в гостиную вошел Лиам.

Глава 11

1 декабря

В пути

От Хилл-стрит до Чотона примерно пятьдесят миль — один короткий зимний день в пути и еще немного. На улице похолодало, выбоины замерзли, корка льда на лужах трескалась под колесами нашего экипажа, как стекло. Я так давно перестала обращать внимание на шум Лондона, что осознала это, только когда город вместе со своими неприглядными окраинами: кирпичными заводами, белильными фабриками, бойнями и кожевнями — остался позади. На удивление быстро все это сменилось щетинистыми убранными полями, отделенными друг от друга лесополосами. Небо было серым и бескрайним.

Перед отъездом мне пришлось похлопотать: рассортировать, отобрать и сложить одежду, которую предстояло отправить заранее, поскольку места для багажа в ландо было очень мало. Решить, кого мы берем с собой: Уилкокса — чтобы смотреть за лошадьми, Дженкса — в качестве камердинера Лиама, Норт — мою камеристку; прочие остались на довольствии в Лондоне, чтобы присматривать за домом. Нужно было оплатить счета лавочников, проститься с нашими новыми друзьями. После всего этого вынужденное бездействие в пути казалось неестественным. Из-за тряски читать роман, который я взяла с собой, было невозможно, и мне оставалось лишь смотреть в окно, вспоминая предыдущий свой долгий вояж — дорогу в Лондон еще в сентябре.

Несмотря на то что я уже успела освоиться в этом мире, опасений у меня меньше не стало. Пребывание в гостях подразумевало уверенную навигацию в тонкостях этикета, что тревожило меня тем сильнее, чем меньше времени оставалось до нашего отъезда в Чотон, и стоило мне сна: я допоздна не смыкала глаз, перебирая в голове все возможные ситуации, которые могут привести к нашему разоблачению. А еще пыталась понять, как вести себя с Генри: сколько еще я смогу тянуть с ответом и что будет, когда я в конце концов ему откажу.

Пусть Джейн и не признала этого в открытую, по ее поведению было ясно, что Генри рассказал ей о предложении и что она эту идею одобряет. Она и прежде была ко мне благосклонна, но с тех пор еще больше смягчилась, чуть ли не откровенничала со мной — те неожиданно личные комплименты моим волосам оказались только началом. Она все так же заигрывала с Лиамом, но он перестал быть ее любимчиком, главным объектом ее внимания. Таковым, похоже, стала я.

Невозможно было не польститься на это; невозможно было не чувствовать и опасности подобного расположения. Мы побывали на Ханс-плейс еще пару раз до того, как покинули Лондон, в том числе и вечером накануне отъезда. В окружении большой компании — Тилсонов, Джексонов, мистера Сеймура — Генри вел себя осторожно. Не бросай он украдкой на меня пылкие взгляды, я бы и сама ничего не заподозрила. Но после того, как другие гости разъехались, а у дверей уже ждала наша карета, он, помогая мне с ротондой, умудрился улучить момент и надолго припасть к моей руке губами, покуда Джейн на полпути к выходу отвлекала Лиама занимательным рассказом о ссоре между мадам Бижен и посыльным от мясника.

— Вы думаете о том, что я сказал? — промурлыкал Генри, заглянув мне в глаза.

— Я думаю об этом день и ночь.

Дрожащими пальцами он стянул с моей ладони перчатку, поцеловал каждую из костяшек, но руку мою так и не выпустил. У меня отвисла челюсть, груди стало тесно в корсете.

— Дражайшая Мэри, — прошептал он. — Я приеду в Чотон, как только смогу. Тогда вы смилостивитесь надо мной?

Несмотря на то что в Чотоне нам вряд ли представилась бы возможность поговорить наедине или сбросив маски, мы с Лиамом промолчали почти всю дорогу, изредка дивясь видам за окном. В последние недели между нами возникла натянутость; Лиам стал еще молчаливее, чем обычно, я, впрочем, тоже. В поисках разгадки я не раз мысленно возвращалась к нашему разговору в тот день, когда Генри сделал мне предложение, но безрезультатно — ответа, который меня устроил бы, я так и не нашла.

— Тилсоны, кажется, вели с тобой вчера очень серьезный разговор, — наконец решилась я. На Ханс-плейс они оттеснили Лиама в угол, откуда он время от времени бросал на меня взгляды, словно моля о спасении, а сама я сидела на софе с Джейн, вполголоса перечислявшей то, что, по ее мнению, мне следовало знать о моих будущих соседях в Чотоне.

— Похоже, они задумались о переезде в Канаду и решили со мной посоветоваться.

— С чего они взяли, что ты что-то об этом знаешь?

— Речь шла о путешествии через Атлантику, о том, каково это. Действительно ли это так ужасно, как им рассказывают.

— Что они собираются делать в Канаде? Со всеми этими детьми?

— То же, что и все остальные. Торговать мехом?

— Думаешь, это связано с крахом банка?

— У них там есть какой-то кузен. Это он их подговаривает.

Тилсоны не переедут в Канаду. Миссис Тилсон в возрасте сорока шести лет умрет в 1823 году в Мерилибоне, куда они переедут после того, как банк лопнет. Ее пятнадцатилетняя дочь Анна умрет спустя несколько дней — видимо, семейство поразит какой-то заразный недуг. Мистер Тилсон переживет жену на пятнадцать лет и вернется в родной Оксфордшир.

Если только мы не изменили историю — это был еще один тревожный звоночек. Я взглянула на зимний пейзаж за окном кареты и поежилась.

— Ты попытался их отговорить?

— Я сказал им, что в Канаде очень холодно.

Наступила тишина, но я чувствовала, что оба мы думаем о поле вероятностей, и подозрение мое подтвердилось, когда Лиам продолжил:

— Вполне логично, что они обдумывают такое. Это не означает, что они туда уедут.

— Уверена, ты представил им убедительные доводы против этой идеи.

— Сделал все, что смог. — С унылым видом он потер глаза. — А что там Генри? Он торопит тебя с ответом?

— Не давит. Но, думаю, ждет его с нетерпением. — Лиам не отреагировал, и я добавила: — Я тут подумала… — Я замолчала, не зная, как лучше объяснить, но все же продолжила: — Как насчет долгой помолвки? — Реакция Лиама ограничилась резким вдохом и напряженностью во взгляде, и я пояснила: — Она даст нам повод одолжить ему денег и попробовать спасти его банк. Я все думаю: если уж мы