Юва сидела на стуле в кабинете, а кровопускатель опустился на корточки перед ней. Красный охотник. Почему она никогда не говорила, что знакома с человеком, который наводит ужас на всех, кто употреблял кровь? И не просто знакома – они охотились вместе. Друзья! Дикость какая. Мужчина, которого он боялся, годился Юве в дедушки. Сейчас он держал руки Ювы в своих ладонях. Делал вид, что беспокоится о ней, хотя на самом деле всего лишь хотел оказаться между её ног.

От таких мыслей тошнило. Беззубый мужик в поисках утех в доме с пятью трупами? Фу, гадость какая…

Рюген выпустил дым уголком рта и принялся его разглядывать. Как там его звали? Броддмар? Нафраиму важно узнать имя кровопускателя или он и так его знает? Невозможно сказать наверняка – казалось, Нафраиму было известно всё, и практически со всем он способен был справиться. Например, он мог войти прямо сюда – наверняка посреди солнечной суматохи, и просто… Да, что же он, собственно, сделал? В библиотеке не было ни капли крови: казалось, женщины просто до смерти утомили друг друга. И всё же волка не обмануть, он учуял больного волчьей хворью; но больные, чёрт возьми, не забалтывают людей до смерти, они рвут их на части, как только им выпадает такая возможность.

Рюген потёр челюсть, готовясь к новому приступу боли, который так и не наступил.

Интересно, больным это нравится? Убивать? Насколько ясна их голова, если они получают наслаждение от того, что сбрасывают людей с пьедесталов и пожирают?

Броддмар в кабинете встал, и Рюген проскользнул в спальню Сольде, чтобы не попасться ему на глаза. Здесь пахло приторно-сладкими духами. Запах мёртвой девочки. Он подошёл к окну, чтобы удостовериться, что тот мужик действительно покинул дом. Подъехали труповозки, и на улице начали собираться люди. Вышли Броддмар и волк, и вся толпа расступилась, не отводя от них глаз. Какая-то тётка зажала рот рукой: наверное, она первая догадалась о небывалом – о том, что больные волчьей хворью убили чтицу крови.

Представить только, что будут говорить люди, когда выяснят, что не одну, а целых пять. Шесть, считая Лагалуну. Всю верхушку Ведовской гильдии. Непостижимо.

Рюген знал, что надо что-нибудь сказать, поговорить со стражами врат о Нафраиме, но что можноим рассказать? Что он точно знает, кто убийца и что тот, вероятно, бессмертен? Если кто-то и решил бы поверить ему, то не полез бы в его историю до тех пор, пока в неё замешаны вардари.

«Я тоже замешан. Я не могу сказать ни слова».

Рюген затушил сигару о подоконник и вышел из приторно-сладкой комнаты. Зашёл в кабинет – Юва уже встала на ноги. Она искала что-то на каминной полке среди вещиц, напоминающих крысиные черепа. Интересно, в этой дыре есть хоть одна нормальная комната? Место, где нет извращённых безделушек и потрёпанного антиквариата?

Юва открыла коробку спичек. Она выглядела потерянной и оглушённой. Что это у неё в руках, игральная карта?

Он подошёл к ней.

– Что ты делаешь?

Она растеряно посмотрела на него, как будто забыла о его существовании.

– Я должна сжечь его, – произнесла она и опустилась на колени перед камином.

Она была мертвенно-бледной, почти зелёной.

Это шок.

– Кого сжечь? – Рюген уселся на пол рядом с ней.

Юва возилась со спичкой, но никак не могла её зажечь. Она снова и снова подносила её к бумаге для растопки, но руки дрожали слишком сильно. Он хорошо понимал её – у него у самого была такая же проблема, хотя и не настолько серьёзная.

Внезапно спичка вспыхнула, Юва опустила её на бересту, и та загорелась. Она поднесла карту к пламени, и теперь Рюген понял, что это. Карта чтицы крови с дьяволом.

Бедная, несчастная девочка!

Вот о чём она рассказывала ему на Шкурном дворе. Они до смерти запугали её, когда она была ребёнком, говорили, что она должна сжечь дьявола, чтобы он не стал настоящим.

Рюген привлёк к себе её руку. Юва уронила карту на пол и затряслась всем телом.

– Ты в шоке, Юва. Эти ужасные события потрясли тебя. Тебе надо расслабиться, – Рюген не знал, что ещё сказать. Что говорят, когда люди мрут как мухи?

– Юва, ты ненавидела этих тёток, не забывай. А Сольде… Она всё равно подцепила бы волчью хворь, и тогда всё закончилось бы ещё хуже.

Юва взглянула на него, как будто хотела внимательно изучить его лицо. Потом она подняла руку и провела большим пальцем по его верхней губе. Ему чуть было не показалось, что она знает… Его язык рефлекторно скользнул ко клыкам, и Рюгену почудилось, что зуб расшатался ещё больше.

– Ты не понимаешь, – сказала она. – Это моя вина. Из-за меня происходят жуткие вещи, потому что я не сожгла его.

– Юва, жуткие вещи происходят постоянно безо всякой причины.

Она потянулась за картой, но он удержал её. Боги свидетели, у него было не самое лёгкое детство, но она вообще жила с какими-то извращенцами. Что за больные люди уверяли ребёнка, что он должен жечь рисунки волков и дьяволов, чтобы не наступил конец света?

Рюген держал в руках лицо Ювы и пытался посмотреть ей в глаза, но она сопротивлялась.

– Юва, послушай меня. Это не твоя вина, – слова потоком лились из него, но это были не те слова.

Юва вырвалась и отползла в сторону.

– Ты ничего не понимаешь, Рюген! Там должна была быть я!

– Где ты должна была быть?

– Там, внизу. Там, где сидит Сольде, должна была сидеть я. Мама хотела, чтобы я наследовала ей, понимаешь? Я! Не она. Никто не прочил Сольде на это место. Я должна быть мертва, она должна быть жива.

Рюген почувствовал отрыжку, а потом зашёлся кашлем от курения и крови. Гаула её побери, что это она ему рассказывает?! Она врёт? Нет, это не похоже на Юву… Но это же невероятно. Этот дом стоил целое состояние, так какой же Гаулы она отказалась от наследства?

Потому что она его ненавидит.

Она говорила правду. Не Сольде должна была унаследовать дом и ремесло чтицы крови, а Юва, а там, внизу, в библиотеке сидит ядро Ведовской гильдии, причём совершенно мёртвое.

Нафраим убил не ту сестру.

Рюген уставился на Юву. Она была чертовски мила. Светлые волосы немного темнели к корням, пряди рассыпались по спине. Узкие кошачьи глаза холодного сине-серого цвета всегда казались немного усталыми и сонными. Мягкое тело – можно только мечтать ощутить на себе его тяжесть. Как поступит Нафраим, если обо всём узнает? Нельзя убивать такую прелестницу! Чёрт, ну и мысли.

Он не желал увидеть её мёртвой, он желал увидеть её обнажённой. Так какого чёрта ему делать? Конечно, он должен рассказать обо всём Нафраиму, выбора у него не было. Но даже долговечные занимаются сексом, так что Нафраим должен бы его понять – а значит, с ним можно договориться? Эта информация, безусловно, дорогого стоит, так что Нафраим как минимум должен позволить ему оставить девчонку себе.