— Ну, как знаешь, — пожала плечами девушка. Ее подружки как-то странно поглядывали то на меня, то в сторону, где сидел Гром. — Дело твое.

— Что-то вы быстро от него отвернулись, — печально покачала головой. — Ладно, давай лучше я подберу вам что-нибудь из одежды.

Было неприятно находиться рядом с ними. Как можно дружить с человеком, а потом, разочаровавшись в нем, в одночасье порвать все связи? Особенно, если видишь, что он нуждается в помощи. А ведь еще месяц-полтора назад, Сашке Громов очень даже нравился. Как быстро меняется мнение…

Удостоверившись в том, что друг все еще меня ждет, занялась своими прямыми обязанностями. И все бы ничего, да выходило, что этот конкретный парень в своем незавидном положении остался большим человеком, нежели здоровые крепкие ребята из его двора. Которые никак не могут понять того, что зависимость — это не слабость, а самая настоящая болезнь. Пусть и заработанная из-за проявления все той же слабости. Черти что, ей богу.

По дороге домой я тысячу раз пожалела, что заставила Мишу ожидать себя так долго. У него же ломка, а я со своим занудством заладила. Проводи, да проводи… И что теперь? Его бросает то в жар, то в холод, пальцы дрожат, на лбу испарина и уверяет меня при этом, что все нормально. Почти всю дорогу до дома мы держались за руки и молчали. Только в час пик в метро вовсю пользовались перегруженностью вагона поезда, тесно прижимались друг к другу. Миша иногда вздрагивал, и тогда я начинала легонько поглаживать его по спине. Этим вечером он наверняка снова сорвется. Но я этого не увижу. Может, оно и к лучшему. Ведь мое сердце разрывается от одной мысли о том, что он переживает в данный момент. А как он себя поведет, когда приедет домой… Об этом лучше вообще не думать.

На следующий я возвращалась домой позже обычного. Администратор решила поговорить со мной о том, как я справляюсь со своими обязанностями. Ничего особенного она мне не рассказала. Даже похвалила. Но из-за этого я сейчас опаздывала домой. Мама уже пару раз звонила, и я выкручивалась, как могла. Заверяла ее, что просто забыла о времени, гуляя с Сашкой, с которой, если быть честной, встречаться особо не планировала.

Влетев в подъезд, поднялась на лифте на свой этаж и, как только вошла в квартиру, тут же попала под прицел двух пар глаз. Вскоре к ним присоединился и недовольный взор Джема.

— Привет, — я постаралась улыбнуться и, не обращая внимания на то, что за мной пристально следят, стала стягивать с себя куртку.

— Ничего рассказать не хочешь? — строго спросил отец.

— Да вроде нет, — ровно проговорила, направляясь в сторону ванной комнаты.

— Алина, соседка видела тебя сегодня вечером в магазине, — сказала мама.

— И что? — я передернула плечами. Вытерла влажные руки о полотенце и вышла. — Разве это преступление? Заходить в магазин и…

— Ты там работала! — у родительницы закончилось терпение. — Она видела тебя в форме одного из второсортных магазинчиков.

— И ничего он не второсортный, — буркнула, понимая, что более нет смысла скрывать от них правду.

— В последнее время я тебя не узнаю, — покачала головой мама. — Ты перестала нас слушаться.

Ну, конечно. Когда пропал Джем, она хотела, чтобы я сидела дома и ничего не делала. Но потом в тот же вечер уселась со мной за одним столом в кухне и стала перемывать косточки отцу. Тоже мне, контролерша.

— Мне не пять лет, чтобы я во всем вас слушалась, — огрызнулась и попыталась скрыться в своей комнате. Но кто бы мне дал это сделать.

— Мы запретили тебе самостоятельно устраиваться на работу! — выкрикнул отец.

— Что в этом плохого? — я еле сдерживалась, чтобы самой не перейти на крик.

— Тебя могут обмануть. Много денег ты не заработаешь и вообще, — мама явно поддерживала отца, — ты еще ребенок. Какая работа…

— Тем не менее, папа хотел, чтобы я работала с ним.

— Теперь не хочу, — отец распалялся все больше. — Ты безответственная девчонка!

Ну, спасибо, дорогой папочка. Зачем же ты тогда хотел взять меня к себе? Только лишь для того, чтобы я была рядом, и за мной можно было присматривать? Просто прекрасно. Я, конечно, понимала, что моя инициатива не очень обрадует родителей, но не настолько же. Если подумать, то что я сделала не так? Рассказала бы им о своем желании самостоятельно устроиться на работу раньше, то мне бы вообще запретили выходить из дома. А так… я хотя бы пару недель от силы отработала.

— Что, нечего сказать? — лицо папы пошло красными пятнами. — И как нам доверять тебе после случившегося? Небось, и с этим наркоманом продолжаешь общаться, да? Признавайся!

И вроде надо признаться…

— Нет, я не общаюсь с Громовым, — соврала, понимая, что если родные узнают, что мы дружим, в институт будут сопровождать подобно конвою. И тогда я не смогу с ним даже нормально поговорить.

— Аля, я не ожидала от тебя такого, — сказав это, мама всхлипнула.

Я стояла посередине своей комнаты и чувствовала себя актером театра абсурда. Что вообще происходит? Почему они настолько резко реагируют на то, что я пошла на работу? И почему так переживают из-за моего общения с Мишей? Неужели, все дело только в наркотиках? Боятся, что я тоже начну колоться? Бред какой-то.

— С завтрашнего дня ты не работаешь в том магазине, — пригрозил мне отец. — Если узнаю, что ты снова опаздываешь домой после учебы…

— То что ты сделаешь? — перебила я его, все же переходя на крик. — Запрешь меня в четырех стенах? Запретишь учиться?

— Нет, буду как маленькую забирать тебя каждый день из института на машине, — отрезал отец. — Я тебя предупредил. И не смей приближаться к Громову!

— Да что вы к нему привязались! — теперь уже кричала я. — Он такой же человек, как и вы. Ему просто нужна помощь!

Руки сами собой сжались в кулаки и стали мелко подрагивать. Я не узнавала своих родителей. Мы всегда были дружны и на меня почти никогда не повышали голос. А сейчас… Не может быть, что вся проблема только в Громе. Здесь было что-то еще.

— В чем дело? — сам собой вырвался из меня возмущенный возглас. — Папа…

— Здесь задаем вопросы мы, а не ты, — перебил меня мужчина. — Слушай внимательно, — он тыкнул в меня пальцем и продолжил: — Если я узнаю, что ты спуталась с этим мальчишкой или пошла на работу без моего на то согласия…

— Алина, послушайся отца, — поддакнула ему мама. — Мы не желаем тебе зла.

— Уйдите, — прошептала, чувствуя, что еще немного и позорно разревусь. — Уйдите…

— Алина, — глава семейства не собирался внимать моим словам, — то, как ты поступила…

— Уйдите! — в третий раз повторила. Подойдя к подоконнику, схватила с него вазу, что стояла в самом углу, и приготовилась бросить ее в стену. — Оставьте меня в покое! Хотя бы на пару часов!

— Алиночка, — выдохнула Анна Сергеевна, — что с тобой? Успокойся.