— Ничего не случится, — раздраженно сказал парень, убирая конспекты и учебник на полку. — Потом как-нибудь продолжим.

— Гром, ты не понимаешь, — я покачала головой. — Я не уйду. Тебе надо отвлечься. Давай еще позанимаемся и…

— Аля… — друг встал со своего места и навис надо мной, подобно грозовой туче. Уперся одной рукой о столешницу, второй же схватился за спинку моего стула. — В таком состоянии я не всегда могу себя контролировать. Чем дольше я без дозы, тем опаснее находиться рядом со мной. Ты же умная девочка, так?

Я кивнула. Слова застряли где-то в горле и никак не хотели выходить.

— Небось, прочитала тонну информации о таких, как я в интернете. Значит, должна понимать, чем тебе это грозит.

— Я все равно не уйду.

Мне было страшно. Однако, я старалась говорить ровно и спокойно. Нельзя выдавать своего напряжения. А иначе он подумает, что я вновь пытаюсь его уговорить бросить пагубную привычку. И это только разозлит друга еще больше.

— Я больше не могу бороться, как ты этого не понимаешь? — Гром мотнул головой и продолжил говорить: — Я хочу всегда видеть тебя, слышать… Но эта зависимость сильнее меня. Когда я в таком состоянии, тебе угрожает опасность. Так что лучше уходи.

— Ты думаешь, я этого не понимаю? — мне начинало казаться, что я как попугай повторяю одно и то же по двадцать раз.

Неожиданно мир покачнулся, и я оказалась лежащей на полу. Голову прострелила боль. Поморщившись, схватилась за ушибленный затылок. Стул, на котором я сидела, валялся неподалеку.

— Я… — Миша смотрел на меня сверху вниз, но не предпринимал попыток помочь мне подняться. — Я… предупреждал.

Перекатившись на бок, встала на карачки, потом и на ноги. Голова немного кружилась, но в целом я была в порядке. Умом понимала, что мне лучше уйти. Даже не так — бежать! А глупое сердце шептало, что нельзя его бросать. Ни в коем случае! Это же не он так поступает. Миша сам не осознает, что делает. И мы оба это знали.

— Уходи, — зло выплюнул друг. Он стоял, ссутулившийся, потерянный. Губы плотно сжаты, в глазах уже знакомый лихорадочный блеск. Он обхватил себя за плечи руками, видимо пытаясь унять бьющую его дрожь.

— Как же ты не можешь понять… — я всхлипнула, чувствуя, что вот-вот начну плакать. — Я не могу этого сделать.

— Да ты достала уже! — выкрикнул парень и схватил второй стул, на котором еще недавно сидел, явно намереваясь запустить им в меня. — Что, хочешь увидеть, как я буду колоться? Хочешь посмотреть?!

До этого момента, я плохо понимала, почему, когда у него начиналась ломка, он почти сразу же уходил. Гром знал, что происходит, когда вовремя не получает желаемое. Сейчас я мешала ему получить это самое «желаемое». И он злился. Выходил из себя, считая во всем виноватой конкретно меня. И я поняла, что в таком состоянии парень способен совершить такое, от чего потом (когда ломка пройдет) ему будет не просто стыдно… ему будет страшно. Способен ли человек, находящийся в таком состоянии убить? Или покалечить? Теперь я с уверенностью могла сказать — да.

В последний момент успела увернуться, и стул ударился об стену, что находилась за моей спиной.

— Гром! — выкрикнула, с ужасом смотря на Мишу, который сейчас меньше всего походил на моего друга. На того, кто был мне небезразличен. — Очнись! Что ты вытворяешь!

— Пошла на…

Он в мгновение ока оказался рядом со мной и, схватив за горло, сжал его, не позволяя нормально дышать. Я вцепилась в его руку и попыталась вырваться. Бесполезно.

Продолжая держать за шею, Громов поволок меня в коридор. Я упиралась, хрипела (так как кричать не получалось), царапала его руки, но Миша был сильнее. Уже когда он потянулся к замку двери, в квартиру вошла его мама. Тут же оценив ситуацию, бросила на пол сумку и стала что-то говорить, пытаясь достучаться до затуманенного наркотиками разума парня.

— Сынок, успокойся… — тихо говорила она. — Отпусти Алю. Ты же не хочешь ей навредить, верно?

Тот замер, на какую-то долю секунды мне показалось, что взгляд его прояснился, а затем, он отпустил меня, грубо подталкивая в сторону выхода. Сделал пару шагов назад, посмотрел меня затравленным взглядом и произнес:

— Извини…

Повернувшись к нам спиной, он быстрым шагом направился в свою комнату. С силой ударил ту о косяк и закрылся изнутри.

— Алиночка, тебе лучше уйти, — устало проговорила мать Грома. — Ему уже ничем не поможешь. Поверь, я пыталась его образумить.

— Необходимо обратиться в клинику!

— О не хочет лечиться…

— Надо заставить!

Я заплакала, более не пытаясь сдержать слезы. Потянулась рукой к шее, которую начинало саднить, и я поняла, что синяков мне не избежать. И если их увидят родители… Необходимо что-то придумать.

Ладно, об этом я подумаю потом, а сейчас…

Я успела сделать всего пару шагов в сторону комнаты друга, как хозяйка квартиры перехватила мою руку за запястье и не позволила пройти дальше.

— Аля, он не откроет, понимаешь? Сейчас ему никто не нужен. Лучше не попадаться под горячую руку. Еще недавно я тоже пыталась до него достучаться, но все тщетно, — в глазах женщины заблестели слезы.

Сердце болезненно сжалось от осознания того, что она каждый день видит сына, который не хочет жить. Она растила его, держала на руках, когда он был совсем маленьким, помогала ему сделать первые шаги. Надеялась на то, что он вырастет и станет ее гордостью. Но каждый день, видя угасающий взгляд сына, ей было гораздо больнее, чем мне. И она действительно знает его гораздо лучше.

— Я оставлю вам свой номер телефона, — подавив очередной всхлип, сказала я и полезла в сумку, за блокнотом и ручкой. — Если понадобится моя помощь, звоните в любое время.

— Спасибо, родная, — поблагодарила меня женщина. — Но думаю, ты ничем не сможешь помочь.

На ватных ногах я вышла из дома, где жил Гром и замерла на дорожке возле подъезда, бездумно смотря перед собой. Мимо проходили люди, абсолютно не замечая меня. А я продолжала стоять и глотать горькие слезы, понимая, что возможно мама Миши права… Ему действительно уже ничем не поможешь.

После того, как чуть своими руками не покалечил Алину, Миша решил, что ему не место рядом с девушкой. Введя себе в вену наркотик, он еще какое-то время сидел на полу, закрывшись в собственной комнате. Мать снова рыдала и безуспешно пыталась прорваться к нему. А Грому нужно было время, чтобы эйфория от полученного кайфа поутихла. Разум еще не прояснился, все его существо было, как в тумане. Тело казалось чужим, и пока еще не подвластным своему хозяину. В голове не было ни единой мысли. Мутный бездумный взгляд и блаженная улыбка на устах.

Через час он как ни в чем не бывало покинул свое укрытие. Тихонько выйдя в прихожую, парень первым делом решил проверить состояние матери. Она всегда очень тяжело переживала подобные моменты. Поначалу даже пыталась вырвать дверь из петель, чтобы только попасть к сыну. Все мечтала о том, что он одумается и добровольно разрешит себя избавить от зависимости. Шло время, и она в конце концов поняла, что все это бессмысленно. Если человек сам не захочет вылечиться от столь сильного и опасного для жизни недуга.