потому что кто-то из одноклассников смеялся над ней, а лучшая подруга называла шлюхой в коридорах и писала то же самое на парте. Я помню, какое впечатление это произвело на меня, — может быть, из-за возраста, может, потому, что всех учеников собрали в актовом зале. В тот день, пока директриса говорила об уважении, духе товарищества и эмпатии, я услышала, как девочка сзади сказала другой, что оно того не стоило. Я повернулась и пронзила ее взглядом. Она опустила голову и не осмелилась посмотреть мне в глаза. Именно так ведут себя люди, осуждающие других, и делают это они, чтобы скрыть собственную неуверенность.

Спустя несколько лет я подумала об этом. О разных способах, как человек проживает один и тот же факт. Некоторые девочки на насмешки отвечали пренебрежительным взглядом и показывали средний палец. Другие же плакали или превращались в невидимок. Кто-то не мог это вынести и менял школу.

Невозможно знать, как прожить эмоцию, пока она тебя не накроет и ты не прочувствуешь все на собственной шкуре. Если бы меня тогда спросили, я бы ответила, что я сильная, я бы встретилась с болью лицом к лицу и жила бы нормальной жизнью, а также что никогда не позволила бы себе превратиться в тень, которая едва разговаривает, видит мир в черно-белом цвете и ходит из угла в угол в наушниках.

Но иногда мы ошибаемся. Мы спотыкаемся.

Иногда мы не знаем себя так, как думаем.

Иногда… иногда жизнь непредсказуема…

69 Аксель

В первую неделю августа Лея договорилась с друзьями прогуляться вечером. Я спросил, могу ли я ее подвезти до пляжа. Я остановился напротив кафе-мороженого, которое она мне указала, и изучил трех ребят, ждавших ее рядом с Блэр. У двоих до сих пор подростковые прыщи. Я посмотрел, как Лея пошла по улице, а я остался и как идиот смотрел ей вслед, пока не понял, что выглядел еще большим ребенком, чем они все, вместе взятые, и надавил на педаль газа.

Я остановился у семейного кафе. Джастин поздоровался.

— А что с лицом?

— Это ты мне говоришь? — пробормотал я.

— Нет, невидимому клиенту, который зашел за тобой следом. Да, Аксель, тебе, у тебя лицо, как будто у тебя запор или что-то подобное. Все хорошо?

— Да, не сделаешь мне кофе?

— Зависит от того, как ты меня попросишь.

— Джастин, пожалуйста.

— Так-то лучше.

Он подошел к кофемашине и спустя минуту протянул мне напиток вместе с чизкейком. Я отправил в рот кусок торта.

— О, посмотрите, кто тут у нас. Рад видеть тебя, чувак. — Папа вышел из кухни и сжал мне плечо. — Как работа? Много заказов?

— Лучше не трогай его, он в плохом настроении, — вмешался Джастин.

— Может, закроешь рот?

— Эй, больше позитива, — улыбнулся папа.

На нем была футболка с надписью «Я девственник, клянусь своими детьми». Когда он вскарабкался на барный стул рядом со мной, я едва удержался от смеха.

— У тебя круги под глазами, плохо спишь?

— Пара плохих ночей.

— Хочешь обсудить это со своим стариком?

— Папа… — Я закатил глаза.

— Ладно, чувак. Ничего.

Он встал, не переставая улыбаться, и сказал Джастину, что пойдет кое-что купить и вернется через пару часов. На двери зазвонил колокольчик.

— Мамы нет? — спросил я.

— К счастью, у нее собрание по поводу грядущей ярмарки. Ну ты же понимаешь, она добровольно вызвалась приготовить и привезти двадцать-тридцать пирожных. Ничего нового.

— Ты пытался с ней поговорить?

— Да, но бесполезно. Она не слушает меня.

— А папа? — Я доел торт.

— Папа… сделает все, что она ему скажет.

— Не понимаю.

— Когда-нибудь поймешь, Аксель. — Джастин протер тряпкой барную стойку и забрал у меня пустую тарелку. — Он ее любит. Обожает. Если ты влюблен, ты можешь ради этого человека делать не очень хорошие вещи и ставить этого человека превыше своих желаний. Это сложно.

— Почему ты так говоришь?

— Как?

— Как будто я никогда не влюблялся.

— Потому что я тебя знаю, и ты никогда не влюблялся.

— Да что ты вообще знаешь? Я встречался с кучей девушек и…

— И никто из них не смог заставить тебя перестать думать только о себе, — прервал он меня. — Это другое, Аксель. Быть с кем-то связанным, проходить через трудные ситуации. Что ты об этом знаешь? Брак — это сложно. Знаешь, там столько тонкостей. Не все так, как в первый год, когда ты витаешь в облаках и жизнь кажется идеальной.

— У вас с Эмили, случайно, нет проблем?

— Нет, конечно, нет. — Он засомневался. — Ну обычные. Мало времени для себя. Много нервов с детьми. Все как у всех, думаю.

— Можешь оставить их со мной как-нибудь, если хочешь.

— Чтобы ты разрешил им изрисовать стены? — пошутил брат.

— Я классный дядюшка, что поделать!

Джастин посерьезнел.

— И кстати, обращай больше внимания на папу.

— В каком смысле?

— Ты правда не понимаешь? Папа уже долгое время пытается привлечь твое внимание. Когда Дуглас был жив… ну, он принял ситуацию и отошел в сторону.

— Какую ситуацию?

— Что ты как будто сблизился с другим человеком, что ты общался с Дугласом как с отцом, которого тебе хотелось бы иметь.

Это не так. Совсем не так. У меня побежали мурашки. С Дугласом мы понимали друг друга с одного взгляда, мы идеально подходили друг другу.

— Я бы никогда не заменил папу никем.

Мой брат скривился и ушел на кухню что-то готовить. Я еще на минуту задержался, обдумывая его слова, а затем пошел к машине. Я провел пальцем по шву на руле. Я никогда не видел такого выражения лица у Джастина, как сейчас. Потом я включил зажигание и выкинул все из головы.

Я медленно ехал по улицам Байрон-Бея и вернулся к кафе-мороженому, где оставил Лею. Она все еще сидела на террасе за столиком. Кажется, прислушивалась к тому, что говорил парень рядом с ней.