– Как хорошо, что ты не Голиаф, – пришлось съязвить, чтобы она убрала руки и отошла.

Но Элиза вновь положила ладонь ему на грудь, зачарованно любуясь игрой мускулов. Она рассматривала его тело как творение искусства, а хотелось бы, чтобы она увидела в нем живого человека.

Как получилось, что его пальцы коснулись пряди ее волос? Он спрятал ее девушке за ушко, пытаясь не встречаться взглядом с Элизой. Надо было отдернуть руку и сделать шаг назад, быть подальше. Но пальцы не слушались, они скользнули по ее щеке к губам, к подбородку, приподнимая лицо девушки. Кристиан наклонился к ней, встречаясь с ее губами. Кажется, он ее уже целовал, но тот поцелуй был комедией, а этот… Он был нежный, как сама Элизабет, влажный, как море, и горячий, как песок под ногами.

Элиза не успела даже ахнуть, как ощутила губы Кристиана на своих губах. Уже подняла руку, чтобы залепить очередную пощечину, но та застыла в воздухе, а потом коснулась его колючей щеки. Сложно было отказать при такой мягкости. Это совсем не тот поцелуй, которым он одарил ее на пристани. Сейчас рот Кристиана нежно раскрывал ее губы, которые против воли подчинялись. Только сейчас девушка поняла, что это ее первый нормальный поцелуй в жизни.

Умом она понимала, что надо дать отпор, сердце вот-вот выпрыгнет от страха, но губы не слушались, они продолжали получать ласку и нарушать свои правила.

Странное ощущение… Невесомости. Умиротворения. Биение сердца стало не таким сильным, слегка притихло. Воздуха не хватало, но, кажется, он был ей не столь нужен. Губы Кристиана были умелыми, это чувствовалось. Она же, напротив, робко и неуверенно отвечала на поцелуй, желая его закончить и продлить одновременно. Желания противоречили друг другу, но надо было что-то выбирать. Нельзя дать мужчине так просто ее сломить!

Элиза отпрянула первая, внезапно разорвав поцелуй, всматриваясь в глаза Кристиана. Ветер растрепал его черные волосы и сделал похожим на мальчишку. На красивого мальчишку, чей цвет глаз гипнотизировал и сбивал с толку.

Но она должна выстоять.

– Больше так не делай, – прошептала она, отвернулась и направилась к лесу.

Уже стемнело, надо было идти домой, дорогу она выучила наизусть и ступала уверенно. Но слышала Кристиана у себя за спиной.

– Я не хотел, – начал оправдываться он, но Элиза даже не остановилась.

– Сегодня я буду спать с ножом.

– Я могу спать снаружи, – спокойно произнес он.

Девушка застыла как вкопанная. Какая потрясающая идея! Она запрет дверь и будет спокойно спать. Ночью к ней может пристать только комар.

Дальше они шли в молчании, зато мыслей у обоих было целое море, которое они благополучно преодолели. Кристиан не спустился в землянку, сел возле двери и задумался. Сам виноват, хотел постепенно ее приучать к себе, но все испортил. Неудивительно, что она испугалась.

Элизабет вынесла ему одеяло и тут же захлопнула дверь. Легла на кровать и долго не могла уснуть. Она еще чувствовала губы Кристиана на своих губах.

Когда-то она так же ощущала губы Рика – твердые и напористые… Тот силой брал ее, слюнявил рот, потому что она всячески пыталась вырваться и боялась разжать губы, сжимая их все плотнее и плотнее. Поцелуи были мерзкие, с привкусом табака, тошнотворные, с запахом страха.

Элиза коснулась своих губ, понимая, как поцелуй Криса отличался от слюнявости Рика. Это был нежный поцелуй, полный жизни и чего-то еще… Возбуждения. Бабочки, которые трепыхались в груди, быстро полетели вниз, к животу, чем повергли ее в состояние шока.

Она ворочалась всю ночь и продолжала размышлять. Крис сидит возле землянки в темноте… Наверное, он замерз. Как страшно находиться в лесу, где каждый шорох заставляет вздрагивать!

Элиза не выдержала, взяла вилку, положила ее под подушку, а потом направилась к лестнице. Открыв дверь, она выглянула наружу.

– Кристиан.

Он укутался в одеяло, но после того как услышал ее голос, тотчас высунул голову.

– Что?

– Я подумала, что тебе холодно и страшно.

Она слышала его смешок. Знала бы, что бывали времена, когда он спал на плантации под кустом винограда, карауля воров. Сейчас пугали лишь дикие звери, но у него в руках был нож – хоть какая-то оборона. Да и бояться надо людей, а не животных.

– Это неправильно. – Элиза села рядом. – Мы должны держаться друг друга, а не ругаться и отдаляться. Пойдем в дом.

Какой глупец откажется от такого предложения? Крис не страдал слабоумием.

Он быстро свернул одеяло, спустился вниз и кинул одеяло на пол. Это лучше, чем ночевать на земле.

– У меня вилка под подушкой, – предупредила его Элиза и легла на кровать, – сплю я очень чутко. Попробуешь коснуться меня, я воткну ее тебе в глаз.

Представив эту картину, Кристиан улыбнулся. Сил с ней воевать не было.

– Я сделал много ошибок в жизни, Элиза, например, женился не на той женщине, очень долго искал свое место, терял время впустую. Наконец я позволил приходить тебе на плантацию. Если бы ты сбежала в тот день, когда мы с тобой познакомились, то вряд ли очутились бы сейчас здесь.

– Во всем виноват ты!

– Если бы ты не укусила меня за подбородок, то у меня не было бы желания тратить на тебя время и заставлять работать.

– По-твоему, ты навредил мне только из-за того, что я тебя укусила?

– Дважды.

– Я уже наказана на всю жизнь.

Наступила тишина. Уснула она или нет, Кристиан не знал, но ему точно не спалось. Он лежал и вспоминал ее губы. Элиза может быть нежной. За колючками прячется чувственная натура. Он представлял ее обнаженное тело и ее податливость. А еще он думал над причиной ее колючек. Может, родители вложили в ее воспитание черствость ко всем мужчинам?

А может, она девственница и отдаст себя только мужу? Но бедняга должен натыкаться на ее иголки, прежде чем заберется к ней под юбку. Если выживет.

Что же это за девушка такая, рядом с которой надо выживать?

Он задремал лишь под утро, когда луч света ворвался в маленькое окно. Но, открыв глаза, не увидел Элизу на кровати. Выругался и встал, чтобы начать поиски. Мало ли здесь зверюг, она могла нарваться на кабана и быть съеденной. Вообще, потеря была бы небольшой, выжить одному на острове гораздо легче. Никто бы не язвил, не бил его, не привлекал и не отталкивал. Крис вздохнул, направляясь к водопаду. Но без нее было бы скучно! И от мысли о смерти Элизы стало мерзко. Он быстро поднялся на холм и узрел умиротворяющую картину: девушка сидела к нему вполоборота, опустив голову, но временами она смотрела на красоты водопада, после чего снова склоняла голову. Не было сомнений: она рисовала. Или, как говорят художники, писала…

Кристиан подкрался бесшумно, чтобы взглянуть хоть краем глаза на этот самый рисунок, и замер. Элиза может молчать о своем прошлом, которое связано с мужчинами, но никогда не скроет тот факт, что она – прирожденный художник. Обычная бумага и простой карандаш скажут о ней больше, чем все остальное.