из ведра. В ведро перелили содержимое баклажки. В верхней части привязывали миску по центру ведра. Опустили в ведро два кипятильника. И после этого перевязывали ведро пленкой так, чтобы пленка немного провисла над миской.

Работал самогонный аппарат следующим образом — ведро ставилось в раковину, включалась холодная вода, которая охлаждала пленку, включались кипятильники, они доводили брагу до кипения. Брага испарялась и конденсировалась на холодной пленке. А капельки стекали в чашку. Вот что значит физфак СПбГУ!

При этом кто-то постоянно дежурил рядом с дверью и прислушивался, не идет ли проверяющий. За самогоноварение в СИЗО положен карцер.

Чашка наполнилась прозрачной жидкостью. Мы быстро отключили кипятильники, разобрали прибор и приготовились пробовать.

Жуть. У нас получился уксус! Хреновые из нас самогонщики.

Государственная служба

— Ваша апелляция ничего не изменит, как бы не накинули еще, — сказал мне сокамерник Игорь.

— Мы все равно попробуем.

— Я слышал, тут сидел один такой же по статье 272. Ему ФСБ предложила сотрудничество, он сначала отказался и еще полгода просидел. Через полгода согласился и вышел…

— А ты откуда знаешь? Когда вербуют, про это не рассказывают.

На этом разговор был закончен.

Не знаю, чей это был заход, — местных оперов или реально ФСБ. Только, по большому счету, лучшая вербовка для этих людей — это зависимость. Если все было бы реально так? Что бы мне светило? Выйти с неотбытым сроком и делать все, что мне прикажут? А не пойти бы им на…! Лучше я отсижу свой срок и буду свободным человеком.

Игоря я тоже могу понять. По статье 228 сроки очень большие. Он уже пробыл в СИЗО полтора года, и светило ему тогда еще лет 15–20. Что с ним будет, когда он выйдет? Подорванное здоровье и старость? Поэтому он и шел на сотрудничество, чтобы хоть как-то улучшить свое положение. Как я узнал позже, ему дали 17 лет. Апелляция

От скуки я занялся катанием шариков из хлеба. Чтобы получить твердый, качественный материал, хлебный мякиш заливается кипятком с сахаром и оставляется на несколько часов. Почти готовую массу надо еще перетереть через кусок ткани и высушить на целлофане.

— Ты что, катала? — бросил мне продольный при очередном осмотре, заметив рядом с моей шконкой хлебные шарики.

Позже шарики надеваются на нить и получаются четки.

Один из моих сокамерников подхватил простуду. Когда в замкнутом помещении болеет один, заболеют и все остальные. У меня поднялась температура, какая — не знаю, градусника не было. Жаропонижающих таблеток тоже не было. Я решил постучать по двери. Подошел продольный:

— Чего тебе?

— Есть жаропонижающие?

Продольный ушел. Прошел час, два. Ничего не изменилось. Я стал колотить ногой в дверь: «Позовите врача».

Всем было насрать. Я полез в аптечку, нашел «Нурофен» и стал читать инструкцию — жаропонижающее. «Даже так? Я думал только от головной боли». Помогло.

Наконец-то нам назначили апелляцию, на 25 ноября 2013 года. Времени до апелляции было много, тянулось оно бесконечно. Чтобы как-то его скоротать, я решил заняться еще и чтением — посетить библиотеку. Для посещения библиотеки, как и спортзала, и магазина, нужно было писать заявление на имя начальника СИЗО. Я написал: «Прошу разрешить мне посетить библиотеку». Через неделю мне принесли книжки — детективы. «Вот это посещение библиотеки. Хорошо, сделаем так». Я написал следующее заявление: «Прошу разрешить мне посетить библиотеку для выбора книг по фантастике». Люблю я читать фантастику. Через неделю сработало! Мне принесли фантастические романы, а пока я прочитал те детективы, что были.

«Лунная заводь» Абрахама Меррита — книга, написанная более ста лет назад, читалась на одном дыхании. Как будто это происходит прямо сейчас. Древние храмы, джунгли, следы исчезнувших цивилизаций и таинственно манящий лунный свет. Мне настолько понравился роман, что я сделал плохой поступок — разорвал его на три части и по дороге отправил Паше для прочтения.

На улице стало холодать. В СИЗО дали отопление почти во всех камерах, кроме нашей. Каждый день я писал заявление: «Прошу вас починить отопление в камере 404». Но ни ответа, ни отопления. Камера превратилась в самый настоящий морозильник. Ложился я спать в двух комплектах термобелья и спортивном костюме под одеяло. Просыпался я весь замерзший. Вставал, наливал ведро теплой воды и засовывал туда ноги. Только так я приходил в себя. Холод стоял жуткий. В таком холоде я провел последние две недели. Полагаю, это было сделано специально, чтоб хорошенько извести меня перед апелляцией.

После приговора суда Паша попрощался с адвокатом Айвар. За время суда он заплатил ей около 15 млн рублей, конечно же, деньгами, вытащенными из оборота ChronoPay. И нанял Генриха Павловича Падву за 1,5 млн рублей на апелляцию. Падва съездил в Мосгорсуд, пообщался и пообещал Паше условку в обмен на признательные показания. У нас поднялось настроение, но ненадолго. Буквально за неделю-две до суда Падва сообщил: «Поселок (колония, поселение)». Что-то в Мосгорсуде изменилось.

— УСБ опять нас подставило, — констатировал Паша.

Настало 25 ноября. Продольный огласил: «Артимович, собирайся». Я надел комплект термобелья, спортивный костюм, положил какие-то документы, фотографию Синчай и стал ждать. Сначала нас спустили вниз, где мы все встретились — я, мой брат и Паша. Оттуда нас повели в автозак.

Дальше мы отправились в здание Мосгорсуда.

По приезде нас вывели и посадили в «стаканы». Помню, что ждал я часа два-три. Было очень жарко. Такой констраст после ледяной камеры. Я разделся и снял термобелье. Наконец за мной пришли. Я оставил все лишнее в «стакане»: папку с документами и фотографией Синчай, термобелье, — и пошел.

Апелляция была быстрой:

— Вы признаете, что совершили DDoS-атаку?

— Да, я признаю. Сожалею о содеянном.

…

— Изменить меру пресечения на колонию поселения. Артимовича Игоря и Дмитрия освободить в зале суда. Они должны явиться за распределением в… по месту жительства. И своим ходом добраться до места отбытия наказания…

Меня и брата освободили в зале суда. Мне сказали, что, если я хочу забрать свои вещи, я могу спуститься вниз. Я сходил за вещами.

А хорошо ли всё вышло? Мне же все равно ехать сидеть на поселок? Но надо бы пока отдохнуть напоследок. Скоро Новый год.

Добравшись до дома, я набрал номер нашего камерного телефона:

— Игорь? Привет. Это Дима. Нас отпустили.

— Ого. Поздравляю.

— Удачи. Вещи мои забирайте. Мне они не нужны. ИК-4

Новый год я решил провести дома, и только после поехать сдаваться на поселок. Для начала мне нужно было найти свой паспорт. Оказалось, что паспорта нет в Мосгорсуде и СИЗО. Видимо, паспорт, остался в Тушинском суде.