— Вспомнил. Не так много, как хотелось бы. — Рука на талии сжалась чуть сильнее. Кай вздохнул и с едва заметной улыбкой продолжил: — Я помню отца и мать, но не знаю их имен.

Я придвинулась ближе к Каю. Мои слова сейчас не нужны — ему надо самому выговориться. Фейри это понимал, хотя я видела, что это для него непривычно. Оно и понятно: не во всех семьях, как у нас, принято делиться горестями, радостями и сомнениями.

— Зато я помню, как отец учил меня держать меч, драться на ножах. Потом пригласил наставника. А мама… Она обожала полосатые розы. И у нее был очень тихий голос, но ее всегда слышали. Я много учился — меня отправили к фейри. Я помню города на холмах.

— А где жили родители?

— Не знаю. Светлый дом… где-то, но не у фейри точно. Потом служил… — Кайден поморщился. — Я был кем-то… военным, скорее всего… А потом…

Он запрокинул голову, посмотрел на небо. Ему было тяжело говорить о прошлом, которое приходилось собирать по лепесткам, даже не зная, что за цветок там рос когда-то.

Возможно, я сделала глупость — обняла Кая, прижалась к его груди, стараясь передать тепло и то, что я рядом, тут. Семья и друзья — это то, что учит нас сочувствовать, любить, помогать, идти на уступки, то, что не дает сердцу покрыться толстой скорлупой равнодушия, закрывшись в сухом бутоне одиночества.

Кай напрягся, точно натянутая струна, его дыхание шевельнуло мои волосы… И фейри тихо рассмеялся, обнял в ответ. Если бы не прохожие, так бы и стояла! Но от косых взглядов уже начинала зудеть спина, поэтому пришлось отпустить Кая и отступить. И оступиться. Фейри со смешком поймал меня, не дав проверить, так ли далеко море, как кажется с высоты мощенной камнем набережной.

И мы побрели дальше. Гуляли до заката. Ели купленные у разносчика гребешки, креветки, запивали солоноватым морсом из водорослей. Потом заглянули в службу доставки, отправили покупки. К станции я возвращалась уставшая и странно довольная.

Однако ломоту в мышцах мгновенно унесло в направлении моря, стоило увидеть у домика облачную колесницу. В нее были запряжены два грозовых коня. Черно-синих, как тучи перед ураганом, с сизыми гривами и хвостами. Никогда не видела таких скакунов! Наверняка для создания этих красавцев сильфы поймали бурю! Это вам не обычные серые, которые становятся грозой, если вдруг слетает магическая сбруя.

Я торопливо потащила Кая к повозке. У облачного колеса стоял Маэль в дорожном костюме, рядом сидела желтая в коричневое пятнышко болонка. На недовольной морде Эмриса было написано все, что он думает о собаках, о болонках и об этом мире в частности.

— О, я же говорил! — тявкнул он, когда я остановилась в шаге от грозовых красавцев.

Ближе подойти побоялась — с моим невезением магическое плетение слетит моментально. И будет городу внезапное стихийное бедствие.

— Ну? Есть еще сомнения? — Эмрис ухом показал на нас.

Маэль согласно кивнул.

— Вот! — обрадовался наш болонкокот. — А то учинил мне допрос! Кто, откуда, почему, для чего! Кай, Летта, вы ведь поели? А то у нас тут господин… э-э… возница торопится! Вещи в корыте… в карете, конечно же в карете!

— Как же здорово, что во дворце ты будешь молчать! — Маэль подхватил Эмриса с земли, демонстративно почесал за ухом. — У-ти хороший!

Болонка зарычала, точно лев.

— Привыкай, — хмыкнул наш возница. — Дамы любят тискать мелкую живность вроде тебя.

Мелкая живность оскорбленно оскалилась, зубы прямо на глазах подросли, да и пасть стала больше.

— Особенно такую славную. — Я забрала Эмриса у Маэля, спасая фейри от мести проклятия, скорее напоминающего пушистую рыбу-живоглота.

Кай, в глазах которого прыгали смешинки, помог нам устроиться на заднем сиденье и уселся рядом. Маэль занял место возницы, щелкнул воздушный ремень, и колесница, встав на облачные колеса, взмыла в алеющее небо. Мы не летели, мы неслись! Темные грозовые скакуны, обернувшись черными молниями, мчались впереди. Небо и земля слились в единое целое, казалось, мы в туннеле, подкрашенном сизо-красным светом. Не будь на колеснице защиты, нас бы размазало по задней стенке.

Всего один час, и мы притормозили. Маэль обернулся, хитро подмигнул. Я замерла, открыв рот от восторга.

Белоснежные изящные башни на фоне алого неба, вырастающие из розовой пены облаков, выглядели потрясающе!

Облачные города в лучах закатного солнца казались до странного знакомыми. Охотники — редкие гости у сильфов, воздушные маги предпочитают справляться сами, а если и приглашают слуг богини ночи, то не распространяются об этом. Однако Кайден был уверен: исполняя волю Неназванной, он не заходил в земли сильфов. Ни разу его нога не ступала на территорию Арвейна, а тем более так далеко, у самой столицы, Энфиса.

Откуда тогда уверенность, что вон та твердыня, на самом пышном облаке, которая забралась выше остальных, — именно Энфис? А то, что над ней, городок поменьше, — королевский дворец?

В памяти всплывали непонятные обрывки, кружились, как листья осенью, и никак не складывались в картину.

Но Кайден знал — он тут был. Не просто был — жил! И уверенность крепла.

Когда колесница пронырнула через пышную пену розовато-голубого тумана облаков и заскользила над извилистыми улицами, в душе Кайдена отдалось теплом узнавание. Глядя, как сияют хрусталем и белым камнем изящные домики, как зажигаются первые фонари-шары, закрепленные воздушными вихрями, он улыбался. Светлые цвета во всем: в отделке домов, в украшениях и в одежде, светлые волосы и облачные крылья гуляющих. Невесомые повозки, скользящие над улицами и ныряющие за границу облачного города. Как же давно он этого не видел…

Казалось, стоит немного напрячься, и вспомнишь, какая из улиц дороже сердцу, где твой дом. Однако ничего не выходило. И это раздражало.

Ладонь Кайдена стиснули тонкие пальцы. Он оторвался от созерцания проплывающих внизу домов, Летта обеспокоенно вглядывалась в его лицо. Кай, не желая ее расстраивать (и без его проблем с памятью сложностей выше крыши), улыбнулся. Морщинка между бровями девушки разгладилась, взгляд серо-зеленых глаз согрел. Кай понял простую вещь: не важно, где был его дом когда-то, сейчас он там, где Летта.

Наверное, все же показалось, что Кайден узнал город внизу. Фейри похлопал по моим пальцам ладонью, улыбнулся. Или не показалось? Спросить не успела — мы приземлились на широкой площадке перед магазином, в витрине которого красовались бальное платье и парадный мужской костюм.

— Приехали! — Маэль спрыгнул на белую мостовую, распахнул дверь колесницы. — Дорогая кузина, господин телохранитель.

Отказаться нам не дали, фейри насмешливо добавил:

— В нынешнем виде начальник дворцовой стражи пропустит вас только в дворцовую тюрьму.

Пришлось выбираться из колесницы и идти в царство платьев и камзолов.