– Нет, только четыре! – выставил пятерню с загнутым большим пальцем курбаши. – Один из «урусов» – человек хозяина, с его головы даже волос не должен упасть.

– Тогда я предупрежу джигитов, – понимающе сказал помощник.

– Но, уважаемый курбаши, тогда ваши горячие воины могут по незнанию зарубить верного слугу хозяина.

– И всё-таки раньше времени никто не должен знать, кто он, – непреклонно сказал курбаши.

Машина шла тяжело, оставляя после себя глубокую двухколейную колею. Под солнечными лучами снег частично растаял и смешался с разбухшей землёй, образовав вязкую «кашу», в которой колёса часто пробуксовывали. Впрочем никто не роптал по поводу потери скорости и вынужденных остановок. Все знали, что всё идёт согласно придуманному накануне генералом плану. Ещё на почтовой станции опытный начальник экспедиции проложил новый маршрут параллельно почтовому тракту. Теперь они двигались размашистыми зигзагами, то пересекая основную дорогу, то снова уходя в степь, подобно запутывающему следы зверю. Конечно петлять – не то же самое, что ехать по худо-бедно накатанной дороге, но благодаря такой тактической хитрости их шансы избежать встречи с басмачам резко вырастали. Одним словом всё шло вполне сносно, пока с машиной не произошла новая поломка.

Надо сказать, что после речных купаний в чёртовом автомобиле начало ломаться решительно всё. Он просто не был приспособлен для столь суровых испытаний. Сперва немец пытался делать вид, что неисправность пустяковая, и дело в свечах, которые даже не сгорели, а просто засорились. Он полез под капот и вывернул эти свечи. При ближайшем рассмотрении они оказались кусочками какого-то грязного железа. Луков никогда прежде не заглядывал в автомобильный мотор, потому его интересовало и удивляло всё. Пока Одиссей воспринимал вынужденную остановку лишь как временное затруднение.

Но замена свеч не помогла. Тогда немец ожесточённо завертел всеми имеющимися у него под руками ручками, рычагами, винтами и кнопками. Но и это не вдохнуло в заглохший мотор жизнь.

Тогда Вендельмут застыл в позе мыслителя, подперев подбородок кулаком.

– Странно, я ничего не понимать – наконец, вынужден был признать он.

– Ничего странного, – усмехнулся комиссар. – В вашей хвалёной Европе ничего толком делать не имеют.

Немец бросил на Лаптева сердитый взгляд, но промолчал. Вендельмут основательно обложился всеми имеющимися в его распоряжениями инструментами, как будто собирался построить новый автомобиль. На карту был поставлен престиж его родины. И кажется германскому умельцу удалось основательно поправить забарахлившую технику, ибо дальнейшее путешествие уже не было омрачено частыми остановками из-за поломок то одного, то другого.

Некоторое время снова ехали без остановок, пока неожиданно, и как будто без всякой видимой причины, сидящий плечом к плечу с водителем генерал вдруг сам выключил рычаг скоростей и сильно надавил на тормозную педаль. Тяжёлый автомобиль дёрнулся и резко остановился, да так, что сидящие на заднем диване пассажиры по инерции сильно подались вперёд.

Сидящий «за баранкой» германский наёмник терпеть не мог, когда генерал пытался брать в свои руки управление, будь это аэроплан или автомобиль. Естественно Вендельмут стал возмущаться. Его тут же поддержал комиссар, который при резком торможении ударился лбом о заголовник переднего сиденья.

Но старик никого не слушал. Он в большой спешке покинул своё сиденье, сделал несколько быстрых шагов и стал что-то рассматривать на земле.

Только теперь все увидали ясные отпечатки копыт и выскочили из машины вслед за генералом. Следы пересекали курс машины и уходили несколькими цепочками на юго-восток. По словам начальника, следы оставили трое всадников, которые несомненно принадлежат к той самой банде басмачей, что пришла в эти края по их души.

Теперь все зорко вглядывались в окружающее пространство в поисках новых неприятных находок. Водитель смотрел вперед, генерал – направо, а комиссар и Луков – налево. Им попадались следы шакалов, но новых отпечатков конских копыт какое-то время не встречалось. А потом вдруг – снова! Версты через три путь экспедиции опять пересекли следы, оставленные неприятельским разъездом! Создавалось впечатление, что враг со знанием дела сжимает кольцо вокруг них.

Ещё через семь вёрст грязь налипла на колёса, и пришлось всем брать в руки лопату и любые подручные средства. Каждый работал с максимальным напряжением сил, подгонять никого не требовалось. Все понимали: появись противник именно теперь, когда они обездвижены, и всему конец. Наконец колёса очищены. Огромный немец, взявшись руками за передний бампер и, побагровев от напряжения, перетащил тяжеленную машину на более сухое место. После этого Вендельмут внимательно осмотрел мотор, добавил воды в радиатор, долил бензина в бак из канистры.

Генерал предупредил всех о необходимости беречь патроны, когда произойдёт новая встреча с бандитами. Он так и сказал «не если произойдёт», а именно: «когда произойдёт», что означало, что начальник не сомневается в неизбежности такого контакта.

– Значит, вы полагаете, что эти следы на нашем пути – не случайность?

Луков не хотел напрямую называть самую очевидную причину осведомлённости противника об их маршруте.

– В Азии умеют развязывать языки, – ответил Вильмонт. Но в тоне его не было даже намёка на осуждение пленённого дикарями водителя.

– Так может нам следует ещё раз изменить маршрут движения?

Генерал досадливо махнул рукой.

– Из-за распутицы мы ограничены в манёвре. По такому грунту лошадь даст нашему «вездеходу» сто очков форы.

Теперь все сидели на своих местах как на иголках в ожидании внезапного налёта басмачей. Чтобы вовремя заметить появившуюся на горизонте банду, складную крышу опустили.

Так как придуманный им план не удался, генерал принял решение вернуться на почтовый тракт, где состояние дороги было получше, чтобы по максимуму использовать единственный оставшийся у них козырь – скорость. Машина пошла быстрее, стрелка спидометра теперь держалась возле отметки шестьдесят километров в час. Сидящий за «баранкой» немец ласково поглаживал «земляка» по полированному дереву приборной доски и ласково убеждал автомобиль не подвести и показать всё, на что «камрад» способен.

– До революции в нашем охранном департаменте тоже такой имелся – неожиданно поделился вслух нахлынувшими воспоминаниями отставной генерал. – Из казны за него заплатили фирме 5000 рублей золотом, но поездить на нём по Петербургу я успел всего два с небольшим месяцем. А в семнадцатом совершенно случайно снова повстречал на улице «приятеля», – на нём пьяные матросики-анархисты под граммофонный аккомпонимент с музыкой везли куда-то разухабистых барышень в форме сестёр милосердия из ближайшего госпиталя.

– Что, жаба душит, Ваше Благородие? – беззлобно усмехнулся с заднего сиденья комиссар. – Небось, жаль реквизированного экипажа-то, на котором теперь наши морячки с девочками катаются!