Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет, – спокойно отвечает Патрик. – Я остановил бы тебя иначе.
– Ты знаешь, что я ни в чем не виновата, – говорит Джейн. – И я не просила меня втягивать во все это дерьмо.
– Правда? Разве не ты преследовала Грейс сегодня утром? И разве не ты расспрашиваешь всех подряд о своей тете?
– Явно уж не для того, чтобы узнать, что она была шпионом!
– У нее были на то причины.
– Сделай одолжение, – говорит Джейн. – Не хвастайся, что знал мою тетю лучше меня.
– Не будь дурочкой, – говорит Патрик. – Она была твоей тетей. И ты единственная, кто по-настоящему ее знал.
Кажется, он искренен, но теперь это звучит настолько абсурдно, что Джейн не находит, что ответить. Они возвращаются обратно тем же путем – через второй этаж западного крыла, мимо фотографии тети Магнолии.
Конечно, если это ее фотография.
– Все эти годы, – говорит Джейн, – ты врал Киран о том, кто ты есть на самом деле.
Весь оставшийся путь он проделывает в тишине.
Джейн вспоминает вопросы, мучившие ее после смерти тети Магнолии. С Антарктического полуострова до Джейн дозвонился один из членов экспедиции. «Наступил шторм, – сказал он, его голос обрывался; связь на том конце была ужасной. – Она оказалась слишком далеко от базы. Она так и не вернулась. Мне очень жаль».
Тогда Джейн не поняла, что значат эти слова.
Потом она обратилась к своему доктору, доктору Гордон, и спросила: каково это – умереть в метель в Антарктиде?
Доктор Гордон осторожно присела рядом с Джейн. «Сначала кровь отливает от кожи и конечностей, приливая к сердцу, – сказала она. – Это называется вазоконстрикцией. За счет нее тепло сохраняется в организме».
Доктор прерывает рассказ и ждет, пока Джейн кивнет.
– Затем человека пробирает дрожь. По всему телу. Человек становится неповоротливым, ему трудно управлять руками и ногами. – «Еще один кивок». – Мысли путаются, начинаются провалы в памяти. Наступает апатия, человек мало что понимает. Он может где-нибудь зарыться, словно медведь перед спячкой, прежде чем потеряет сознание. Потеряв сознание, человек может время от времени приходить в себя и видеть галлюцинации, но в какой-то момент засыпает уже окончательно и больше не просыпается. Тело умирает долго, но в это время человек не испытывает страданий. Понимаешь, Дженни? В свои последние минуты она не страдала.
Но Джейн не могла вынести мысли о том, что тетушка Магнолия прекрасно понимала, что значит эта сонливость, охватившая ее в антарктической метели. С того дня Джейн стала засыпать еще хуже, потому что именно так, в ее представлении, умерла тетушка Магнолия.
Тетя вообще когда-нибудь ездила в Антарктиду? Или Джейн напрасно притащилась к врачу и терпела этот кошмар? Ее вдруг бросило в жар от стыда при мысли, что тетушка Магнолия лгала ей.
Она находит глазами рамки с фотографиями, которые утром развесила по стенам. Морской черт в Индонезии. Кальмар в Перу. Падающие лягушки в Белизе. Канадский полярный медведь, замерший под водой. Тетушка Магнолия привыкла рисовать для Джейн карту местности после каждой поездки, в которой бывала, с аккуратно записанными датами, чтобы Джейн могла следить за перемещениями, зная, где тетушка находилась в тот или иной момент.
Все лгут. Остальные знали, где на самом деле была тетушка Магнолия. Вероятно, и Айви знала. Джейн подошла к изображению, на котором сама тетя Магнолия стоит на морском дне в Новой Зеландии в подводном снаряжении и трогает кита. Она ли это? В акваланге может быть кто угодно.
Джейн тянется за карманным ножом с множеством инструментов. Снимает фотографию со стены и достает отвертку. Когда основа ослабевает, Джейн отбрасывает ее в сторону, хватает фотографию и разглядывает человека, стоящего на дне океана.
«Лгунья!» – шепчет про себя Джейн и разрывает фото пополам, отделяя человека от кита. Затем, с нарастающей яростью, она продолжает рвать снимок, пока от него не остается лишь множество мелких кусочков. Она подбегает к камину в спальне, бросает обрывки внутрь, затем отправляет туда же куски поломанной рамки. Найдя коробок спичек, она поджигает сразу несколько и закидывает следом.
Вернувшись в гостиную, Джейн срывает со стены следующий снимок, потом еще один, и еще, и еще, рвет на куски кальмара, рыбу, лягушек, рвет в клочья белого медведя с подписью тети: «Спой! За жизнь медведя!»
«Ложь, все ложь!» – думает она, возвращаясь обратно в спальню и бросая клочки в огонь. Чудесным образом угол рамки загорается, несмотря на то что она неумело разожгла камин. Обрывок первой фотографии скручивается и загорается. Она наблюдает, как они чернеют, и пытается решить, что делать с огромным снимком, висящим на втором этаже западного крыла. Принести и тоже бросить в огонь? Или раздолбать здесь все к чертовой матери? Она снова бежит в гостиную, хватает зонтик «Пальто тети Магнолии» над головой и швыряет на пол. Ничего не ломается, и она вновь и вновь, с еще большим остервенением бьет им о ковер, пока не слышит удар спиц, отвалившихся от каркаса зонта, и не видит, как разлетаются по комнате маленькие кусочки металла.
Рыдая, она хватает пурпурную переливающуюся ткань и тянет до тех пор, пока она не начинает трещать. Наступает на ткань ботинком и снова тянет, разрывая ее на куски.
Достает следующий зонт – бледно-голубая яичная скорлупа с коричневыми пятнами – поднимает его и начинает растягивать, как вдруг в комнату вбегает Джаспер, прижимается к ее ногам и начинает жалобно скулить.
На мгновение Джейн приходит в замешательство, поскольку последний раз видела собаку на втором этаже. Как она сюда попала?
Ответом на ее вопрос стал голос Рави, доносящийся из спальни.
– Огонь слабоват, – кричит он ей, – нужно соорудить дымоход из более мелких кусков дерева.
– Что? – Джейн бросает яйцеобразный зонтик и хватается за голову. – Что происходит?!
– Не волнуйся, – отвечает Рави. – Я это исправляю.
– Ты не можешь вот так врываться в мою комнату! – кричит она на него.
– Я постучал, но ты не ответила.
– Значит, тебе следовало уйти и оставить меня в покое.
– Собака хотела зайти.
Джейн оглядывается по сторонам. На полу валяется смятый зонтик «Пальто тети Магнолии», похожий на огромное насекомое, над которым Джейн одержала победу в бою. И она чувствует себя так, словно побывала в битве. Опухшее лицо, прерывистое дыхание. Вытирая глаза рукавами и тяжело дыша, она толкает обломки зонтика в кучу, надеясь, что Рави не заметит их, как и ее слез.
Рави появляется в дверном проеме, вытирая руки о рубашку. Смотрит на нее:
– Ты в порядке?
Она избегает встречаться с ним взглядом.
– Да.
– Выглядишь обезумевшей.
– Это потому что я художник, – говорит Джейн. – Не парься.