«Ты доставала полотно из рамы?»

– Пока нет, – отвечает миссис Вандерс, – я сделаю это, как только мы перевезем детей. Если его подделали, это не имеет никакого отношения к детям или к чему-либо из этой истории, поэтому я просто не могу тратить на него время сейчас.

«Не вини себя за то, что поставила это на второй план».

– А кого же мне винить? Если Вермеер подделан – это катастрофа. Ты же знаешь, как серьезно я отношусь к своим обязанностям перед семьей. Рави уже и так ужасно расстроен из-за Бранкузи.

«Он получит своего Бранкузи назад в течение недели, не позже, – говорит мистер Вандерс. – И ты сможешь уделить Вермееру самое пристальное внимание, как только дети окажутся в безопасности. Уже очень скоро. Сейчас главное, что Бранкузи у нас в руках. Завтра Праздник. Все почти закончилось».

– Спасибо, Артур, – благодарит мужа миссис Вандерс. – Перед Праздниками такая суматоха.

«Здесь всегда так», – говорит мистер Вандерс, хихикает, а затем чихает. Затем связь обрывается. Миссис Вандерс кладет рацию обратно в корзину.

– Какой сыр ты предпочитаешь? – спрашивает она. – Мюнстер или грюер?

– Что? – говорит Джейн. – Сыр?

– Я делаю тебе сэндвич, – напоминает экономка. – Ты любишь паштет из куриной печени?

– Вы… – Голова Джейн раскалывается. – Вы используете скульптуру Бранкузи, чтобы заплатить кому-то, кто вывезет детей Панзавекки из дома? И это как-то связано с оспой?

– Вот видишь, – замечает миссис Вандерс, на секунду перестав нарезать толстый черный хлеб и пристально посмотрев на Джейн. – Это то, о чем я говорила. Если тебе удалось нас раскусить, это значит, что у тебя есть способности к подобной работе.

– Но это ведь не ваш Бранкузи, – продолжает Джейн. – Вы его воруете?

– Мы не крадем семейные произведения искусства, – говорит миссис Вандерс. – Мы одалживаем их, чтобы использовать в качестве залога, пока выступаем посредниками. Я передаю картину или скульптуру человеку Х. Человек Х дает мне некий объект – это может быть агент, которого я пытаюсь спасти, или информация, или товар, – и я передаю этот объект человеку Y. Человек Y расплачивается со мной тем, что нужно человеку Х – опять же, человек, информация или товар, – и я доставляю это человеку Х. Человек Х возвращает мне картину или скульптуру. Шедевры – превосходная альтернатива наличным: узнаваемые, обладающие бесспорной ценностью. Их сложнее отследить, чем наличные, которые в любом случае не вариант, потому что у нас их нет.

Джейн ловит себя на том, что кивает как китайский болванчик. Она слышала о такой стратегии.

– Но Рави ведь не знает, – говорит она.

– Никто из семьи Трэш не знает о существовании ESF, – говорит миссис Вандерс. – Я скажу ему, что взяла картину, чтобы почистить, или что провожу какое-нибудь исследование.

– Вы соврете. – Джейн упорно хочет называть вещи своими именами.

Миссис Вандерс кладет на хлеб сыр, паштет и соленые огурцы.

– Люди хотят причинить вред этим детям, – говорит она. – Одна женщина обещает перевезти Грейс и Кристофера Панзавекки в обмен на краткосрочную аренду нашего Бранкузи, а также нашего Рембрандта. Это необычная женщина. Ей не нужны ни деньги, ни информация, ей надо лишь, чтобы разные произведения искусства какое-то время пробыли у нее в коллекции. И она никогда не просит что-нибудь легкое. Картина Рембрандта большая и тяжелая, написанная на дереве, а скульптура Бранкузи очень хрупкая, но сейчас она попросила именно эти две. Мы вернем их в Дом в течение недели.

– Почему Панзавекки так важны?

– Я не могу ответить на этот вопрос. ESF предоставляет защиту политическим агентам, которых эксплуатируют, похищают, отбирают у них детей, оставляют на произвол судьбы. Если их благонадежность ставится под сомнение, мы разрабатываем стратегии отступления, обеспечиваем безопасное перемещение для них и членов их семьи. Зачастую наши услуги требуют помощи третьих лиц, которые помогают нам не по доброте душевной – они требуют платы. Мы научились использовать все доступные нам средства.

– Обманывая людей в этом Доме, которые безоговорочно вам доверяют, – замечает Джейн.

– А что мне остается? – возмущается миссис Вандерс. – Никогда не лгать и ставить под угрозу множество человеческих жизней? Не рисковать предметами искусства, когда они могут обеспечить безопасность детей?

– Мне нужно идти, – говорит Джейн.

– Не вздумай болтать, – предупреждает ее миссис Вандерс. – Помни, что Грейс Панзавекки восемь лет, а Кристоферу всего два. Ты подвергнешь опасности их жизни, если скажешь об этом не тому человеку. Хочешь, чтобы это было на твоей совести? Смерть детей?

– Почему я должна верить, что вы им помогаете? – говорит Джейн. – Если это так, почему Грейс пытается улизнуть? Почему она сломала скульптуру, которая вам так нужна для ее «спасения»?

– Грейс – глубоко травмированный ребенок, которого выдернули из семьи и который отчаянно хочет вернуться домой, – вздыхает миссис Вандерс. – Но не понимает, что дома больше не существует. Она пытается создать нам проблемы, привлечь внимание. Она так себя ведет… Но даже она понимает, где грань!

– Почему ее дома больше не существует? Что произошло?

– Тебе не нужно так много знать на данном этапе, – говорит миссис Вандерс.

– Где малыш Лео? – спрашивает Джейн. – Почему никто о нем не упоминает?

– Он в безопасности, – отвечает миссис Вандерс. – Вот твой сэндвич, немного винограда и кумкват.

Она так сильно пихает Джейн тарелку, что виноград падает и укатывается в неведомые дали кладовки.

– Не могу поверить, что вы лжете Рави, – никак не успокаивается Джейн. – И Киран тоже. Каждый божий день. Как вы можете так поступать?

Лицо миссис Вандерс каменеет. Она швыряет на тарелку Джейн пончик, заставляя улететь еще несколько виноградин.

– Мы будем следить за тобой, – говорит она. – И узнаем, если ты начнешь бродить по дому. У нас есть способы отследить, пользуешься ли ты мобильной связью или Интернетом. Если мы выясним, что ты не держишь рот на замке, ты очень об этом пожалеешь.

– О! – восклицает Джейн. – Теперь я просто жажду на вас поработать! Всю жизнь мечтала о работе, на которой можно угрожать невинным гостям и лгать всем, кто мне доверяет.

– И еще, – продолжает миссис Вандерс, не обращая внимания на тираду Джейн. – Ты останешься здесь. Я попрошу кого-нибудь проводить тебя до твоих комнат.

– Да пошли вы! – говорит Джейн, резко разворачивается и уходит.

Когда Джейн с тарелкой в руках поднимается по задней лестнице, с западных чердаков спускается Патрик. Джейн совсем не удивлена такой встрече. Поравнявшись с ней, Патрик разворачивается и пристраивается рядом. Она даже не удостоила его взглядом.

– Что бы ты сделал, если бы я начала сейчас кричать о вашей дурацкой организации? – спрашивает Джейн. – Связал бы и заткнул рот кляпом?