Едва ли не давлюсь глотком кофе, сложив в голове дважды два…нет никаких сомнений в том, что это Амиран отправил Рамазана в ссылку. Не казнил, нет. Но не похоже на отсутствие ревности с его стороны.

Рамазан, конечно, легко отделался. Если бы подобное случилось пять месяцев назад, Ран бы кастрировал того, кто посмел так похабно прикасаться ко мне.

Но сейчас…

Что происходит?

Я еще больше ничего не понимаю.

Никто не остановил нас вчера, кроме взбешенного отца, остаток вечера, потратившего на вразумительные беседы с непутевой дочерью, а сегодня я узнаю, что Амиран по-прежнему считает меня своей собственностью.

«Не делай глупостей, tatlim. Ты всегда будешь принадлежать мне, этого не изменить.»

Что ты имел в виду, Амиран? Как долго еще собираешься измываться надо мной? Не хочешь глупостей? Нет ничего проще. Просто скажи мне правду. Объясни… Амиран, это невыносимо вытерпеть. Невозможно. Немыслимо. 

Не находя себе места, погрязнув в тяжелые и угнетающие размышления, я отправляюсь гулять по дворцу. Ноги сами несут меня на верхний этаж резиденции, ведут в душную темницу, где я когда-то в отместку заперла Амирана. Я хорошо помню, как он первый заточил здесь меня. Голую и униженную, оскорбленную и беременную. Тогда на его лице тоже не дрогнул ни один нерв, а ведь он любил меня. Злился, рычал, наказывал, но любил. Сейчас я это знаю, но тогда готова была растерзать.

Наши отношения — чертова борьба, бег по пеплу, бесконечная вереница взлетов и падений.

Я устала, Амиран, я хочу просто знать …но ты играешь со мной. Как всегда, диктуя в игре свои правила, о которых мне знать не положено.

Не отдавая отчета в своих действиях, я опускаюсь коленями на горячий каменный пол и просунув руку в уже изученное углубление, достаю из тайника пулю, которую убрала к остальным находкам, когда, остыв после выяснений отношений с мужем, возвращалась за разорванным ожерельем.  Вещица нанизана на шелковую нить, хоть та и находится на последнем дыхании. Время и насекомые изрядно потрепали её. Невольно любуюсь изделием, больше напоминающим кулон, чем приспособление для заряда огнестрельного оружия. Не удержавшись, беру её с собой, поддавшись внезапной идее.

В своей коробочке со старыми детскими вещами, я нахожу три браслета из черных маленьких камней, которые лично собрала на Бали и уговорила папу проделать в них крошечные отверстия. В том возрасте я жутко любила что-то делать своими руками — мастерить, плести фенечки, и даже видела себя в будущем дизайнером украшений.

Это как медитация, благотворно влияющая на внутреннее состояние — я могла бесконечно нанизывать камни на ниточку. Что ж, возможно, в этом я найду спокойствие и сейчас.

Хочу носить эту пулю на своем теле. Хочу смотреть на нее и помнить о всех плохих днях, что были у меня с Амираном. 

Хочу, чтобы каждый раз, она отрезвляла меня, когда я вновь захочу бросить все и сорваться к нему. А я хочу, каждую секунду своего существования — хочу к нему. 

Только он больше ничего не хочет, как бы не горела внутри меня потребность верить в обратное. Ссылка Рамазана Бахира — недостаточный повод для сомнений. Мой бывший муж ясно дал понять, что больше меня не ждет. 

Однажды, кажется, целую жизнь назад, стоя на краю обрыва, где совершались убийства, чести я сказала наследному принцу Анмара почти пророческие слова: "Ты вырвал у меня сердце и даже не дрогнул. Пропасть, о которой ты рассуждаешь, не так уж велика. И ты прав, я боюсь, что однажды упаду в нее, и ты не протянешь мне руку, а будешь смотреть, как тогда.»

Так и случилось. Мой самый главный страх отозвался сполна, реализовавшись в нашей кривой опаленной реальности.

Я ошиблась только в одном, думая, что он вырвал мое сердце в самом начале, разлучив с Нейтаном. Амиран сделал это сейчас – разлучив меня с собой, а я ... а я все еще ищу в темноте его руку.

Я бежала от тебя, бежала босыми ступнями по расплавленному песку, и теперь мне, как никогда, понятна причина — сердце всегда чувствует бездну, в которой ему предстоит разбиться.

Ты не океан, Амиран. Ты моя пропасть. 

Амиран

— Хорошо держишься, — замечает Колман, убирая гаджет в карман пиджака. — Спокоен, как лев, — продолжает, не дождавшись реакции. Я упорно смотрю в иллюминатор набирающего высоту Боинга. — Или это затишье перед бурей?

— Ты о чем? — непринужденно отзываюсь, понимая, что Мердер не отстанет.

— Ты знаешь, о чем, — проницательно произносит засранец. — Куда ты сослал Рамазана Бахира?

— В Кемар. Там идет крупномасштабное строительство, — до скрежета стискиваю челюсть, сохраняя внешнюю невозмутимость.

О том, что происходит внутри — Мердеру знать необязательно. Мысленно я четвертовал и оскопил Бахира тысячи раз, и не факт, что не сделаю этого в реальности, но чуть позже. Архитектору чертовски повезло, что он ещё дышит.

— Бахир не из робкого десятка. В этом надо ему отдать должное. Другой бы не осмелился просить аудиенции у короля, чью жену, пардон бывшую жену, пытался завалить на лопатки. Или он покаяться пришел? Чего хотел этот камикадзе? — усердно испытывает мое терпение Колман, не подозревая, по какой зыбкой почве ходит.

Никогда еще не чувствовал себя настолько по-идиотски. Придушить хочется сразу всех: Рамазана Бахира, которому явно надоели его яйца, Алису, не способную и неделю провести без приключений на свою неутомимую задницу, Колмана, которому вверен контроль над скрытым наблюдением за этой самой задницей.

— Мердер, это допрос? Ты меня достать хочешь? Если да, то у тебя почти получилось. Продолжай и увидишь, что будет, — предостерегаю друга от негативных последствий его провокаций.

— Это вопрос. Простой и не требующий интеллектуальных усилий. Разговор двух друзей. Еще помнишь, что это? Ты можешь и дальше держать покер фейс, а я не умею делать вид, что мне похер, когда мне не похер, — с оскорбленным видом Кол снова утыкается в телефон.

Иногда он ведет себя, как капризный ребенок и порой бывает так же неосознанно жесток, как могут быть жестоки только дети до определённого возраста.

— Бахир попросил у меня разрешения ухаживать за Алисой, — спустя минуты гнетущего молчания, сдаюсь я. — Разумеется, после окончания срока идда.

— Не смелый наш архитектор, а больной на всю голову, — Колман поднимает на меня изумленный взгляд. — О том, что он уже начал руки распускать, случаем, не обмолвился?

Стиснув зубы, я отрицательно качаю головой, продолжая наблюдать за плывущими внизу облаками.

— Ну, ты и скала, Ран. Если честно, я рассчитывал на публичную казнь, — с деланным разочарованием вздыхает собеседник.

— Хорошего же ты обо мне мнения, — скупо ухмыляюсь, бросив на друга короткий взгляд.  Шайтан, а ведь неплохая идея. Очень неплохая. её необходимо взять в разработку.