«Музыкальное место, – внушал я безмолвно. – Спрячьте кольцо в свой музыкальный тайник».

Но если я думал, что обладаю хотя бы малейшим талантом гипнотизера, то глубоко заблуждался. Передавать мысли на расстоянии мне тоже не удавалось. Мисс Пауэлл продолжала монолог как ни в чем не бывало. Теперь она перешла к теме низкой оплаты труда учителей, несопоставимой с важностью их миссии.

По истечении некоторого времени я понял, что придется прибегнуть к чему-то более примитивному. Отвернувшись от мисс Пауэлл, я едва слышно прошептал:

– Музыкальное местечко.

А потом выразительно посмотрел на свой оголившийся палец.

Наконец-то! Выражение озабоченности промелькнуло в ее глазах. Она ни на секунду не умолкала, но ее рука украдкой потянулась к подушке. Я же лишь с еще большей силой придавил ее ногами.

По мере того как ее взгляд делался все более испуганным, во мне тоже усиливалось чувство вины. Было что-то подлое в том, как я использовал болезнь этого несчастного создания. Можно сказать, эксплуатировал известную мне слабость такой же пациентки, как и я сам. Но ведь именно так поступал убийца, невольно вынуждая меня следовать своему примеру. Что ж, у меня появился еще один повод поквитаться с ним.

Я бросил взгляд на часы. Ровно восемь. Оставалось всего два часа до приезда государственного эксперта-психиатра.

– Музыкальное местечко, – в отчаянии снова тихо пробормотал я.

Мисс Пауэлл на этот раз не выдержала, вскочила на ноги, и хотя еще пыталась что-то говорить, ее речь стала сбивчивой, а потом оборвалась на фразе:

– Нашей единственной… надеждой… как республиканцев…

Она повернулась и почти побежала через весь зал. И снова я отметил ее затравленный взгляд – она знала, что я последовал за ней.

Ее целью оказалось фортепьяно. Я не успел уловить движения руки, но инстинктивно почувствовал момент, когда она избавилась от кольца. Ее лицо тут же просияло улыбкой, и она даже ухитрилась подхватить прерванную было фразу и закончить ее. Теперь меня уже страшила перспектива ее нового затяжного монолога, но мне повезло. Видимо, наговорившись всласть, мисс Пауэлл решила предаться любимому занятию – пасьянсу, и на этом мы расстались.

«Музыкальное местечко», таинственная кладовая сокровищ мисс Пауэлл, где она явно спрятала сначала скальпель, а теперь мое кольцо, оказалось практически на виду у всех. Оно, на первый взгляд, выглядело совершенно непригодным для тайника. Но в то же время кому могло прийти в голову искать что-либо под расшитым покрывалом, изо дня в день лежавшим на самом дальнем конце музыкального инструмента? Хотя спрятать там можно было только очень небольшие или совершенно плоские предметы. Даже мое кольцо слегка выдавало свое присутствие под тканью, образовав на ней чуть заметный бугорок. Имелось под ней и второе небольшое утолщение. На мгновение я вообразил себе, что стою на пороге нового важного открытия.

Осторожно оглядев зал и убедившись, что на меня никто не смотрит, я запустил руку под покрывало и достал оба предмета. Одним из них оказалось, естественно, мое кольцо. А вторым – серебряный автоматический карандаш. Тоже мой. Мисс Пауэлл умудрилась стащить и его, хотя я понимал: для меня навсегда останется загадкой, как она сумела незаметно залезть в нагрудный карман моего пиджака. Но ведь я уже знал, что эта женщина достигла в своем деле абсолютного совершенства!

Я повернулся спиной к фортепьяно, а потом едва уловимым движением, какому могла бы позавидовать даже мисс Пауэлл, вынул из кармана завещание Лариби и сунул его под покрывало. Первая часть плана оказалась успешно завершена. Завещание попало в музыкальный тайник, а никто (в этом я был совершенно уверен) не видел, как я положил его туда.

Геддес сидел в одиночестве, когда я приблизился к нему и шепотом сообщил новости.

– Отлично! – сказал он. – Теперь я обработаю Фенвика, а вы займитесь сотрудниками. Потом подайте мне знак кивком головы, и я сделаю вид, что заснул рядом с фортепьяно. Если кто-то возьмет завещание, я кивну три раза подряд, а четвертый кивок будет в сторону человека, который завладеет им.

Несмотря на всю серьезность ситуации и важность ставок в этой игре, было в нашем плане что-то по-детски возбуждающее. Хотя сама по себе важность дела не могла не будоражить нервов. Это отчасти напоминало обычную салонную забаву, вот только одним из ее участников был хладнокровный убийца, а итогом для него мог стать электрический стул.

Я понимал, что к разговорам с сотрудниками следует подходить со всей деликатностью. Однако, заметив, что мисс Браш и Морено уединились и тихо беседуют между собой, решил для начала одним выстрелом убить двух зайцев.

При моем приближении мисс Браш забыла улыбнуться. У меня сложилось впечатление, что и она, подобно Морено, основательно подкрепила себя алкоголем, готовясь к малоприятному вечеру.

– Я как раз кое-что вспомнил, – сказал я небрежно. – Это касается Лариби.

– Ш-ш-ш. – Доктор Морено быстро осмотрелся вокруг, чтобы убедиться в отсутствии рядом пациентов.

– Возможно, это не так уж и важно, – продолжал я, – но сегодня в кинозале мне показалось, что мисс Пауэлл вытащила из кармана Лариби какую-то бумагу… – Меня самого покоробило от этой лжи. Показалось, что она прозвучала не слишком убедительно. – И она что-то пробормотала о своем музыкальном тайнике… Или о чем-то в этом роде.

Лицо Морено оставалось бесстрастным.

– Я подумал, что психиатр может на основании этого сделать какие-то выводы, – не унимался я. – Потому что сам ничего не понял.

– Вы говорите о листе бумаги? – Зато голос мисс Браш прозвучал неожиданно взволнованно.

– Да, – я внимательно вгляделся в ее голубые глаза. – Вероятно, это было нечто, что Лариби написал одолженной у вас авторучкой.

– Значит, письмо для дочери.

Мисс Браш намеренно отвернулась, и я не смог прочитать выражения на ее лице.

Морено отпустил велеречивое замечание о необходимости сообщить об инциденте Ленцу, а потом холодно дал понять, что больше меня не задерживает.

Моим следующим объектом для атаки стал Стивенс. Он стоял один в углу зала, с беспокойством наблюдая за своим сводным братом. Я походя поинтересовался, организовал ли он уже отъезд Фенвика, заставив Стивенса густо покраснеть.

– В силу того… Из-за того, что произошло сегодня, Дулут, наши… Наше руководство посчитало невозможным чей-либо отъезд… Временно.

– Между прочим, – сказал я, – как раз перед началом показа фильма мисс Пауэлл…

Но доктор Стивенс явно пропустил мимо ушей мою лживую историю о старой деве из Бостона и украденном документе. Он лишь помотал головой, вложив в это не совсем ясный смысл, и что-то пробормотал себе под нос, когда к нам подошел Геддес. Англичанин пожаловался на сонливость. Но при этом он не думал, что приступ серьезный, и попросил у доктора разрешения остаться в зале, даже если ненадолго заснет.