– Его лечить надо. Может, он еще чего натворил и впсихиатрическую клинику загремел?!

– Да туда не так просто попасть. Туда больных родственникисдают, да и то чаще всего за деньги.

– Тогда не знаю, где его искать, и знать не хочу. И вообще,я хочу остаться одна. Постарайся, пожалуйста, чтобы я о твоем родственникеникогда не слышала и никогда его не видела.

– Конечно. Извини. Это я во всем виновата.

Даша направилась к двери. Я поплелась следом за ней. Каждыйшаг давался мне с неимоверным трудом. Ноги подкашивались. Остановившись вдверях, соседка виновато улыбнулась и растерянно развела руками:

– Я, конечно, понимаю, что в этом деле извинения звучатглупо, но ты все же меня прости.

– Ты тут ни при чем…

Даша покачала головой:

– Пусть жена сама его ищет. Хочет, пусть заявляет в милицию.Хочет, ждет его возвращения.

– О том, что я тебе рассказала, не говори никому, – еще разпредупредила я. – Сама понимаешь. Мне огласки не хочется.

– Не скажу. Прости еще раз.

Как только дверь за соседкой закрылась, я села прямо на поли попыталась проанализировать свое поведение. Я сделала все правильно. Неподкопаешься. И она поверила. Я знаю точно – она поверила.

В это утро мне меньше всего хотелось думать о предстоящейработе, хотя по нашему графику у меня был рабочий день. Надеюсь, что последний.Мне приснился Саша. И в этом сне я была совершенно счастлива. Снилось, будто мыне виделись долгое время, а когда встретились, то не могли удержаться ибросились в объятия. Прильнули друг к другу и расплакались. Я почувствовала,что я очень сильно его люблю и очень сильно его хочу и что мне совершенно нетсмысла скрывать свои чувства. Саша сказал, что очень долго меня ждал, чторазлука ранила его в самое сердце.

Я долго лежала в кровати, вспоминая до мелочей эпизодысвоего сна. Я действительно полюбила и уже ничего не могла изменить. Возможно,мы навсегда исчезли из жизни друг друга, но чувство, которое я испытываю сейчас,останется со мной. Останутся воспоминания о счастливых днях, проведенныхвместе.

Надо было вставать, чтобы успеть к работе, к последнемумоему выходу в роли медсестры.

…Мы ехали в «скорой» и посматривали на часы. Поправив парик,я достала зеркальце, чтобы еще раз проверить, насколько тщательно я замазаласвой злосчастный синяк.

– Быстро у тебя фингал исчез, – заметил Петр.

– Театральный грим. Черта лысого замажет. Лицо какновенькое.

Отвернувшись к окну, я стала читать молитву, а потом, доставикону, нежно ее поцеловала. Петр, как всегда, наблюдал за мной.

– Знаешь, а мне, если честно признаться, смешно смотреть,как ты молишься. Нам с тобой ни от каких грехов не отмыться. Таким, как Вы,даже в церковь ходить нельзя.

– В церковь ходить всем можно. На то она и церковь. Дажеесли Бог и не захочет простить нам наши грехи, все равно надо молиться инадеяться. Я бы на твоем месте тоже помолилась.

– Зачем?

– Чтобы все нормально прошло.

– А все и так нормально пройдет. – Петр пожал плечами.

– Откуда такая уверенность?

– Все нормально проходит, если делать как положено,инструкции соблюдать.

– Сбои всегда могут быть.

– Сбои бывают только у тех, кто допускает какие-то промахи,а мы ко всему готовимся тщательно. Ты почему на собрании не была?

– Я себя плохо чувствовала.

– Я тебе никак не мог дозвониться.

– У меня номер новый. Ты не переживай, меня ввели в курсдела. Районное отделение сберегательного банка. Совсем небольшое, но в эти днитам активная работа с денежными средствами. Народу – всего ничего: одинохранник и четыре кассира. Может, будет кто-то еще, но не более двух человек.Ты не переживай, я все усвоила. Только вот не пойму, почему такие изменения. Мыраньше никогда не ездили по государственным учреждениям. Только по оптовымкоммерческим фирмам и другим частным заведениям. А тут сберегательный банк…

– А что, собственно, тебя смущает? Какая разница – частноеучреждение или государственное, были бы там деньги.

– Частные структуры реже заявляют в милицию. Они не горятжеланием обнародовать размеры доходов, скрытых от налогов. Начальству виднее.Говорили, что роль очаровательной медсестры закрывают. Будешь как раньшехозяйкой крупной фирмы, которой не существует в природе? Заключать липовыедоговора и выкачивать деньги. Господи, кем ты только не была! В каких толькокостюмах я тебя не видел… А помнишь тот деловой костюм, в котором ты приехалана ответственную сделку? Такая короткая юбка и полное отсутствие нижнего белья.Ты тогда еще как нагнулась…

– Это для удачного завершения дела было необходимо. А тытогда чуть всю операцию не испортил. Уставился, как дурак. Словно женщину безтрусов никогда не видел.

– Тебя нет, не видел, а есть на что посмотреть!

– В сторону сейфа смотреть надо было, а не на мою задницу!Ты же играл роль моего охранника. Если бы не я, ты бы все дело завалил!

– Тогда нечего такие номера отмачивать. Я же мужик и нежелезный. Мне не нравится, когда ты перед посторонними мужиками голой задницейтрясешь. Я бы на месте Стаса на тебя через силу трусы надел. Ни хрена он к тебесерьезно не относится, просто умело тобою пользуется и считает свои прибыли.Если бы ты моей женщиной была, пожизненно бы в панталонах ходила.

– Сам ходи в своих панталонах.

– Да это я так, шучу…

Петр повалил меня на носилки и положил руку на мою грудь.

– Ты что творишь-то? Всю прическу испортишь! Я этот парикцелый час расчесывала.

– Лерка, а давай это наше последнее дело будет. Давай вместесбежим! – Петра лихорадило. Не удержавшись, он сунул руку под мой халат ипринялся гладить грудь.

– Пусти, с ума сошел? – возмутилась я и отвесила звонкуюпощечину.

– Ребята, вы готовы?! Скоро приедем,– крикнул Славик изкабины водителя.

– Готовы, – ответил Петр, потирая щеку.