Он испуганно раскрыл рот, но перечить не стал.

— Аднтрудюр. Думаю, серебра хватит и на тебя, но как добраться до твоих родных, я не знаю. Пока туда торговцы не ходят.

— Я не вернусь, — ответил шурин. — Там каждый день и каждый год одно и то же. Одни и те же люди, одна женщина на всю жизнь. Лучше останусь здесь.

— Я тоже! — воскликнул Видарссон. — Не хочу к отцу! Он же меня убьет!

— Сварт? Могу и тебе купить место на корабле, но тебе есть куда возвращаться?

— Моя единственная семья — это ульверы, — ответил Безоружный.

— Так ведь нет больше ульверов. Альрик правильно сказал: нет корабля — нет хирда.

— Но вы-то есть. Есть ты, Тулле, вот эти парни. Этого хватит.

Тогда я повернулся к новеньким.

— А вы? Сумеете добраться от Сторборга к родным? Или снова пойдете в рунный дом?

Они переглянулись, и Херлиф с улыбкой ответил за всех:

— Мы пока останемся с тобой, если не прогонишь. Уйти никогда не поздно.

— Иногда все же бывает поздно, — и я кивнул в сторону реки, напоминая об Арне и Халле.

— Мы всё же попробуем, — еще шире улыбнулся он.

Тулле я не стал ничего предлагать, он сам выберет путь, и я его поддержу в любом случае.

— Почему вы пошли за мной? Я не хёвдинг. Альрик прав: я постоянно приношу неприятности. У меня дурной нрав. Я не умею красиво говорить и наживаю врагов.

Сварт даже отвечать не стал, взял палку и принялся ворошить угли, чтобы жар не угас. Тулле тихонько насвистывал, глядя на поднимающиеся к темному небу искры. Видарссон переводил взгляд с них на Аднтрудюра, надеясь, что кто-то из них скажет вместо него.

Ответил Плосконосый:

— Ты единственный, кто предложил хоть что-то. Альрик лишь обвинял всех подряд, а ты решил действовать. Я не люблю сидеть и ждать, лучше пойти и отомстить. А если это Скирикр, так я готов умолять, чтобы ты взял меня с собой.

Я усмехнулся.

— Я не такой, как Альрик. Когда он придет в себя, то найдет нужных людей, все вызнает и выстроит хитрый план, чтобы отомстить Скирикру чужими руками, или заманит его в ловушку, как это было на туманном острове. Я же, если увижу Скирикра, врежу ему по морде, получу вызов на бой и сдохну на его мече.

— Нет, не врежешь, — сказал Тулле, все так же глядя в небо. — Кай пятирунный может бы и врезал, а Кай хускарл — уже нет. Ты изменился после той ночи на болотах. Словно мудрость Альрика перешла к тебе.

— Чушь. Да и не знаю я, что делать в Сторборге. Нас мало, мы слабы. Серебра не хватит даже на парус, не то что на целый корабль. Идти в другой хирд я не хочу, а карлов туда и вовсе не берут. В дружину к ярлу? Просить землю и стать бондом? Нет, это всё не по мне.

— Так что ты придумал?

Я не ответил, но подумал, что сначала стоит заглянуть к мамирову жрецу и вытрясти из него всю правду. И про Халле, и про свой дар, который я никак не мог угадать, и про того, кто сжег Волчару. Потом схожу к солнечному жрецу. Не то, чтобы это было важно. Хотелось бы ему врезать, как следует, но раз он девятирунный, то хотя бы спрошу, что он скажет про луну. Этот чужеземный червь должен понять, что его вера — полная чушь. Еще нужно найти Фарлея. Хитрый бритт знает все слухи, может, что подскажет.

Дорога к Сторборгу заняла у нас три дня. Мы могли бы добраться быстрее, но я решил не торопиться: хотел побольше узнать о своей стае. Хотя нет, даже не поэтому. Я будто бы вырвался из-под надзора отца. Мне нравилось в хирде, мне нравился Альрик как хёвдинг, но порой хотелось плюнуть на все и творить глупости, как в детстве.

Мы ловили рыбу на скорость, гоняли случайно подвернувшегося медведя, пока он не сдох, залезали на деревья голышом, дрались между собой выломанными дубинами, которые разлетались в щепы, придумывали друг другу прозвища. Мне не нравилось прозвание «Безоружный», потому мы стали звать Сварта Пустой рукой. Тулле согласился называться Одноглазым. Аднтрудюр не реагировал ни на одно из прозвищ, потому он так и остался Аднтрудюром. Ледмара я назвал Булочкой, потому что щеки у него были пухлые, как свежее тесто для хлеба. А вот Херлифу мы единогласно присвоили имя Коварный, так как он оказался непростым человеком.

Как я понял, в рунном доме он все время держался в тени шумного Плосконосого и скрывал свои боевые способности, но многие решения за ребят принимал он. Именно Херлиф предложил уйти в вольные хирдманы, он же подтолкнул ребят последовать за мной. А окончательно я убедился в его коварстве, когда Херлиф высказал свои мысли насчет Скирикра.

— Есть один способ точно вызнать, он сжег Волчару или нет. Я попрошусь к нему в хирд.

— Ты? Зачем?

— Я приду в Сторборг, отыщу его и скажу, что ульверы распались, хёвдинг взбесился после потери корабля и не знает, что теперь делать. А я не могу вернуться в рунный дом и домой тоже не могу — отец убьет за потерю дорогой брони. Я со Скирикром напрямую не сталкивался, но он должен помнить мое лицо. Он точно меня выслушает, потому что новости про хирд и про тебя ему будут интересны. В его хирде вызнаю, они ли напали на корабль. Даже если Скирикр запретил говорить об этом, кто-нибудь да проболтается. К тому же, если тот бритт прав, в его дружине воины из рунного дома, а я со многими был знаком.

— Узнаешь и сразу уйдешь?

— Нет, конечно, — улыбнулся Херлиф. — Вызнаю о планах Скирикра и придумаю, как лучше ему отомстить. Нужно подгадать, чтобы он один был, и лучше не в Сторборге. Я не хочу навлекать на себя гнев его семьи.

— А он тебя не убьет?

— Точно не в городе. Да и мой отец не так уж неизвестен в этих местах.

Я и представить себе не мог такой хитрости. Это надо же — войти в чужой хирд! И не всерьез, а лишь на время. А потом подумал, что и в наш хирд тоже могут так попроситься: не всерьез. Это что же получается? Он будет пить с нами, сражаться с нами, смеяться с нами, а сам втихую думать, что мы его враги? От такой мысли меня передернуло. А потом пришла следующая: а что, если уже есть такой человек? Но кто и зачем? Видарссон точно не такой: слишком труслив и нерешителен. К тому же, он от отца сбежал, а я его отца видел. Сварта я сам подобрал в Хандельсби, он даже и не чаял, что кто-то может взять его в дружину. Аднтрудюр с туманного острова, а тамошним семьям незачем было подсылать людей к нам. Мы, может, и не вернемся туда больше. А вот эти трое… Попросились сами, мысли в головах вон какие хитрые. Но они попросились в хирд до того, как я смахнулся со Скирикром.

Тулле подошел вплотную к Херлифу и спросил:

— Уж не обманываешь ли ты нас? Может, это про нас ты вызнавал правду, а теперь хочешь пересказать Скирикру? Может, это нас ты хочешь заманить в западню?

Мой брат думал так же, как и я.

— За-зачем мне это?

— Затем, что Скирикр богат, а ты потерял броню. Затем, что у него есть корабль, а у нас нет. Затем, что ты слишком хитер, чтобы рисковать своей шкурой.