– Какая красивая татуировка – огонь и пламя, как и ты сам, раньше её не было, тебе идёт, очень возбуждает. А вообще ты очень изменился. У тебя лицо стало такое жёсткое, как будто каменное и похудел тоже. Я на тебя смотрела весь вечер, ты улыбался, а глаза нет. Что случилось?

– Надо же какая ты проницательная. Не ожидал. У меня всё в полном порядке.

– Где ты столько пропадал, когда мы оплакивали тебя?

– Уж ты то не оплакивала. Я был на отдыхе.

Маша взяла его за руку и провела пальцами по тонким шрамам.

– Зачем ты это сделал? У тебя же есть всё.

Глеб вырвал руку из цепких пальцев.

– Я немого протрезвел, и я поеду.

– Ты меня по-прежнему возбуждаешь. Я мечтала о тебе.

Она прижалась к нему, притянула его голову и впилась в губы. Глеба обжог её горячий поцелуй. До мелочей припомнились все чувства, что он с ней испытывал когда-то так бесконечно давно. Но когда первый прилив чувств прошёл, он отстранил её:

– Я не могу, детка, правда не могу. Макс – мой друг, и мы у него дома, тебе не кажется, что это всё неправильно?

– Брось ты. Мы с тобой уже были вместе, и соответственно это не будет изменой.

– Хорошее у тебя представление о верности.

– Это ты то говоришь мне о верности? Ты?

Маша расстегнула ему рубашку, спускаясь губами по телу всё ниже и ниже.

– Я вижу, ты помнишь меня, – прошептала она.

– Хорошо, только поехали ко мне, давай не здесь, – простонал он, не в силах сдерживать своё желание.

Маша накинула куртку прямо на халат, и они выскользнули из квартиры. Он набросился на неё прямо в машине, чтобы снять первое напряжение. На бесстыжей Маше не было даже белья, она расстегнула халат или Глеб разорвал его, он не помнил, он весь ушел в ощущение, погрузился в наслаждение, он распял её на пассажирском сидение, потом она села на него. Опутав волосами и жарким дыханием, она кричала так, что было слышно, наверное, во всём дворе. Затем Глеб кое-как довёл машину до своего дома, не в силах терпеть, он зажал её в лифте, закрыв рукой камеру. Двери лифта открылись, на лестничной клетке стоял Леха с пивом и сигаретой, а в лифте – Глеб, прижимающий к себе полуголую девицу, в куртке и халате нараспашку

– Упс, – сказал Глеб, запахивая на своей девушке куртку. – Не ожидали так поздно увидеть здесь кого-то.

При виде пышной груди и голых стройных ног, Леха задохнулся от возбуждения, а Глеб взял подругу за ягодицы и подтолкнул к своей двери. Пока сосед открывал дверь, девица висела на нём, а он поддерживал её за пятую точку, не смущаясь ни на секунду. Они ввалились в квартиру, Маша схватила в баре бутылку виски, и Глеб увлёк её к себе в комнату, чтобы не выпускать до утра. Плевать на брата, на соседей, пусть она кричит, кусает, рвёт меня на части, громче, моя дорогая, громче, меня это так возбуждает.

Глеб с трудом разлепил глаза, болели все мышцы, саднили укусы и синяки, но Маши уже не было. Интересно, в чём она ушла? Халат разорванный валяется у кровати, в одной куртке что ли на голое тело? Хотя Маша может.

Днём, к Глебу заехал Влад. Глеб лежал в гостиной на диване, курил и смотрел какую-то комедию.

– Как ты? Я чего-то плохо помню конец вечера.

– Со мной всё в порядке. Я вас отправил и тоже поехал домой.

– Как тебе Маша? Стала такая аппетитная, правда?

– Влад, не надо о ней. Я надеюсь, что у них с Максом всё будет хорошо.

– Что-то случилось?

– Неприятно в самом себе разочаровываться. Дал себе зарок стать лучше, а ни хрена не получается.

– Ты чего с Машей что ли поразвлёкся?

– Твою мать, Влад, я же сказал, мне и так хреново. Не дави на остатки моей совести.

– С этим всё ясно. Кофейку не найдётся?

– Полная кофеварка.

Ушёл Влад, и в дверь опять бешено зазвонили. Он помнит этот звонок, так звонить может только она. Глеб только показался из своей комнаты, как Вовка уже открыл дверь.

– Всем, привет, – сказала Маша, скидывая куртку.

Под курткой у неё была надета рубашка в крупную клетку. Глеб в ней узнал свою вещь, значит, всё-таки не обнажённая ушла, это радует.

– Зашла вернуть, – с этими словами Маша, ничуть не стесняясь Вовки, сняла с себя рубашку, оставшись в одних джинсах. Бюстгальтер она не носила.

У Вовки при виде обнажённой пышной груди задёргались губы.

– Маша, мы не одни, – напомнил Глеб.

– Братик, иди, прогуляйся, – сказала Маша Вовке.

– Куда?

– Вова, действительно, сходи куда-нибудь, – Глеб достал кошелёк и сунул ошеломлённому Володе несколько купюр.

– Куда же мне пойти? – капризно спросил он, не отрывая глаз от груди.

– Давай, давай, – Маша напялила на него куртку и почти вытолкала за дверь, – быстро не приходи.

Глеб прямо у двери рывком стянул с неё джинсы. Повернул спиной к себе и овладел ею сзади. Она упёрлась руками в дверь и застонала. С Машей можно всё…

Глубоко ночью, Глеб услышал, что кто-то скребётся в дверь, наверное, это Вовка вернулся, надо бы извиниться. Чем он лучше Елены? Маша спала, Глеб аккуратно освободился от её объятий, натянул штаны и вышел в прихожую.

Вовка всё никак не мог открыть дверь, и Глеб помог ему. А открыв, удивился, Вовка был пьян.

– Ну что, навеселились? Можно мне, наконец, домой?

– Проходи, конечно. Извини, что так вышло.

Володя шагнул в квартиру, его пошатнуло, и он упал в кресло. Глеб невозмутимо встал рядом.

– Ну, и как это называется? – усмехнулся он, приподняв бровь.

– Я напился, да, я напился. Как ты раньше напивался. Теперь я похож на тебя?

– Нет, размах не тот.

– Ну, как же, Глеб – крутой, Глеб всё делает лучше, даже напивается. А Вова – ничтожество, даже этого не умеет. И можешь не сверкать своими глазами, я тебя не боюсь.

– Чего пил?

– Пиво. Ты мне сам денег дал.

– Это ты с пива так набрался? Ну, ты даёшь.

– Опять я всё сделал не так, как ты. Никогда я не стану тобой! Зачем ты вернулся? Всё так было хорошо без тебя.

– Ну, извини, – усмехнулся Глеб.

– Всё из-за тебя! Пока тебя не было я узнал про то, что это ты был виноват в том, что у меня ничего не получалось с девушками.

– Чего-то я тебя не понимаю.

– Вика, с которой я должен был встретиться,