Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Володя захлебнулся в слезах.
– Я встретил её, – выдавил он, – она с мужем приходили к сестре моего друга, и застала там меня. Она не разговаривала со мной, огрызалась. Она обвинила меня в изнасиловании. Это ты, всё ты. Ты только притворялся, что тебе есть до меня дело, ведь я всё время болею.
– Ах, ты об этом. Ну что ж, я был неправ, конечно, готов признать свою вину. Но сыпать голову пеплом из-за этого не собираюсь.
С утра Володя вышел из своей комнаты, чтобы налить себе чай, с непривычки, раскалывалась голова. В ванной шумела вода, хорошо, что Глеб в душе, сейчас он сделает себе чай и спрячется у себя, а то Глеб рассердиться за вчерашнее. Зачем он высказал всё брату? Ведь он, правда, рад, что тот вернулся. Глеб спрашивает неголодный ли он, проверяет пьёт ли он лекарство, одет ли по сезону, позаботился о маме, когда той стало плохо… Как прожил этот год без брата, Володя помнил плохо, вечно один, как же было страшно в этой большой квартире, слышались шорохи, звуки, особенно в тёмное время суток, он плакал, включал громче телевизор или музыку, звонил матери, но она редко брала трубку, а взяв, пыталась скорее закончить разговор. Если сиделка забывала прийти, то он, прождав её весь день, оставался голодным: вечером было страшно выйти на улицу, в магазин, готовить себе он тоже особо не умел: бутерброды и пельмени, еду из ресторана заказывать ему было почему-то мучительно стеснительно. Да и лишний раз на улицу он боялся выходить: никак не мог решить, как нужно одеться. Сиделка исполняла обязанности кое-как, никто её не контролировал, Лене было абсолютно всё равно, как и в их далёком детстве, когда она наняла им няньку-изверга. Вовка не справлялся с домашней техникой, он боялся стиральной, посудомоечной, машины, пылесоса, и хоть и была домработница, но та тоже без контроля отлынивала, делая только самое необходимое. Но вот с ним снова его брат, и хоть он был неласков с ним, но он быстро привёл всё в порядок, вымуштровал домработницу, свозил его на медицинские обследования, про которые никто за год не вспомнил, в холодильнике была еда, в прихожей висела та куртка, которую следовало надеть согласно погоде, и Вовке вновь живётся хорошо и комфортно. Правда, брат приводит девушек, ну и что с того? Он и раньше приводил. Вовка вздохнул, вот бы ему быть таким красивым и здоровым, как Глеб, на него бы тоже смотрели девушки.
На кухне на столе всё в той же клетчатой рубашке сидела Маша и курила. Не ожидавший её здесь увидеть, Вовка попятился назад. Рубашка у неё была застёгнута только на две нижние пуговицы, грудь, ноги всё было напоказ.
– Привет, братик, проходи, не стесняйся. Хочешь суши? Мы вчера заказывали, остались ещё.
Вовка, не в силах отвести глаза, только помотал головой. Тогда Маша слегка раздвинула ноги, и Вовка увидел то, что не видел никогда. Он в ужасе развернулся, ударившись об косяк и убежал к себе, подстёгиваемый Машиным смехом.
– Что это с Вовкой? – спросил Глеб, войдя на кухню. – Пронёсся мимо, чуть не сбил меня с ног.
– Суши предложила, а он их не ест.
Глеб подошёл к ней.
– Смотри ка, с волос стекает вода, пытается потушить твоё пламя.
Маша пощекотала ему шею и плечо, где была татуировка.
– А твоё пламя могу потушить только я.
Маша притянула его к себе и раздвинула ноги.
– Маша, Вовка…, – попытался сопротивляться Глеб.
– Он сюда больше не войдёт.
А Вовка ревел в своей комнате. В столовой стучал стол, слышались женские стоны и звон разбитой посуды. Он тоже хочет вот такую же рыжую, с бесстыжими глазами, пухлыми губами, большой грудью и с тем, что он сегодня увидел первый раз…
Поздно вечером Глеб, выйдя в ближайший магазин за сигаретами, столкнулся у подъезда с соседом.
– Блин, у тебя такая тёлка клёвая, – сказал Лёша.
– Извини, забыл спросить твоё мнение, – попытался пройти мимо Глеб.
– Рыжая, красивая и фигура такая, расскажешь, как она? – подмигнул сосед.
Он так хотел подружиться с Глебом, может и ему что-то перепадёт? Глеб затянулся, выдохнул дым и попросил для себя терпения.
– Ты б поменьше лез в мою жизнь и занялся своей. Извини, спешу, меня ждут.
– А я вас слышал! – крикнула вслед Лёша.
– Поздравляю, у тебя отличный слух.
Глава 18. На круги своя
После эксгумации тела Даниила, когда, наконец, всё прояснилось до конца, и на старую могилу была прибита новая табличка, Марина резко изменила своё отношение к Глебу. На кладбище, где все казались испуганными, потерянными и беспомощными, Марина вдруг увидела, что только Глеб, как каменная стена, он один может её защитить, он один твёрд и практичен, и теперь только на него она может положиться. Когда подтвердили, что в могиле лежит её сын, она совсем растерялась. Её муж ушёл с головой в работу, Диана отстранилась, предпочитая молча переживать своё горе, и Марина осталась совсем одна. Надо было оформлять какие-то бумаги, что-то делать в связи со смертью сына, и она совсем опустила руки. И тогда она позвонила Глебу и попросила приехать. Когда Глеб вошёл, в своей дорогой одежде, с необыкновенным парфюмом, ей показалась её квартирка такой тесной, такой несовременной, что она совсем стушевалась.
– Как ты?
– Что случилось, Марина?
– Ты пройди, я тебе кофе сделаю.
Даже не подумав, снять обувь, Глеб прошел в комнату и сел в кресло.
– Как твое здоровье? Ты отлично выглядишь. Так хорошо одет, твои родственники обрадовались, что ты вернулся?
– Не все, – усмехнулся Глеб, – Марина, давай по делу.
Марина вздохнула, и рассказала, что совсем не знает, как правильно признать Даниила умершим, оформить наследство, и что с наследством потом делать.
– А Андрей тебе на что? Почему ты решаешь всё одна?
– Он не может. У него плохо со здоровьем. Глеб, ведь ты его сын, ты нам не чужой, помоги, мне больше не к кому обратиться!
– Ладно, собирайся поехали, напишешь на меня доверенность, я всё сделаю.
– Спасибо, сынок! Я…
– Не надо сантиментов. А овации после.
Почему опять он? Когда Глеб еще сам был ребёнком, на его шее висел Володя. Когда он был потерян и не знал куда себя
