Вижу маму. Ее желтые волосы разметались по подушке, лицо у нее осунувшееся. Она крепко спит. Я колочу по двери кулаками и кричу: «Мама!» – но она не просыпается. «Мама! – кричу я снова. – Мама! Мама! Мама! Мама!»

Внезапно появляются двое мужчин и хватают меня за руки. Я кричу: «Мама! Я тебя люблю!» – и я вижу, как она открывает глаза и озирается, но меня она не видит.

* * *

После этого я мало что помню. Знаю, что плакал и умолял их позволить мне увидеться с мамой, укусил одного мужчину за руку и убежал, но они меня поймали и пригрозили побить, если я сделаю это снова.

Они отвели меня к другой регистрационной стойке, где ждал еще один охранник, который спросил мой адрес. Я им сказал, но, вместо того, чтобы отвезти меня к тете Бев, он отвел меня в тот самый корпус, откуда я сбежал.

На сей раз, приведя меня в палату, они заперли дверь. Я забрался в кровать, накрылся одеялом и еще очень долго смотрел в темноту и дрожал. Никак не мог согреться. Вскоре появился Руэн. По-прежнему в образе Старика.

– Алекс! – Он улыбнулся, будто ему меня недоставало или что-то в этом роде.

Я его проигнорировал. Он сел на кровать. Попытался поймать мой взгляд.

– Как твоя мама?

Я промолчал.

– Алекс, ты помнишь, что благодаря мне у тебя теперь прекрасный дом, куда ты и твоя мать переедете, как только вас выпишут из больницы?

Я вспомнил о фотографиях дома, которые приносила Аня, с садом позади дома и большой кухней. Конечно, сразу оживился, но не хотел, чтобы Руэн этого заметил.

– И ты сказал, что сделаешь кое-что для меня, если я этим вечером помогу тебе найти твою мать.

Я злобно посмотрел на него. С удовольствием сбросил бы с самого высокого обрыва.

– Что ж, я говорил тебе, что это будет подарок для Ани. Но теперь добавлю еще один подарок. Для твоей мамы.

– Не смей говорить о моей маме! Мне не удалось увидеть ее. Дверь была заперта. А теперь они никогда не позволят мне повидаться с ней!

– Не волнуйся, позволят. Подожди до утра. Аня позаботится о том, чтобы ты с ней повидался. Именно поэтому нам и надо передать ей подарок. – Руэн помолчал. – И если ты передашь ей подарок от меня, я что-то сделаю для тебя, будь уверен.

– Какой подарок?

Он встал. Посмотрел на альбом для рисования, который лежал в моем шкафчике.

– У тебя есть линейка?

Я кивнул.

– И карандаш?

– Да.

Руэн повернулся ко мне, весь такой серьезный.

– Я сочинил для Ани музыкальное произведение. Она любит музыку, так что ей это понравится. Оно написано в том стиле, который она любит. Когда Бетховен и Моцарт сочиняли свои сонаты, они всегда посвящали их своим друзьям, например, князю Карлу Лихновскому, Наполеону. Уверен: Аня будет довольна тем, что получит музыкальное произведение, которое не только посвящено ей, но и написано специально для нее. От тебя мне нужно следующее: чтобы ты в точности записал все, что я тебе продиктую.

– Ладно. А что ты сделаешь для моей мамы?

Руэн сел, закашлялся и уставился в пол.

– Твоя мама когда-нибудь говорила тебе про отца, Алекс? Я хочу сказать, после его смерти?

– Нет, но она очень расстроилась, и попала сюда, прежде всего, из-за этого. Поэтому, если ты думаешь, что заикнусь…

Руэн поднял руку.

– Нет, нет. Что я хочу предложить… впрочем, ты, вероятно, и сам это знаешь.

– Что именно?

– Твой отец в аду.

У меня возникло ощущение, будто я врезался в стену.

– В аду?

– Боюсь, в самой худшей его части.

У меня раскрылся рот, я попытался заговорить, но ни звука не сорвалось с губ.

– Что, Алекс? – спросил Руэн, но я лишь покачал головой.

Нахлынули воспоминания о папе. Однажды он пришел навестить нас, держа в одной руке черную маску, а в другой – тяжелый черный мешок, и когда мама это увидела, то испугалась.

«Ты не можешь держать это здесь», – сказала она.

Папа подмигнул ей и направился к пианино, которое стояло в коридоре. Поднял крышку и начал перекладывать содержимое мешка в пианино. Всякой раз, когда что-то клал, пианино издавало какой-то звук, хотя клавиш никто не касался.

«Что в мешке?» – спросил я.

«Тебе беспокоиться не о чем», – ответил папа и потрепал меня по волосам. Он закурил, и сказал маме, что она красотка, и тревога и страх тут же исчезли с ее лица.

А потом я подумал о черной маске, синей машине и полисменах. И вспомнил, что произошло позднее. Мама плакала и плакала на следующий день, и я знал, что папа умер. Его фотографию напечатали в газетах, и мама предупредила меня, что ни единой душе нельзя говорить о том, что он мой папа, иначе меня с ней разлучат. В газетах его называли монстром и злом, желали ему гореть в аду.

– Папа действительно в аду? – спросил я Руэна.

Он долго смотрел на меня и ответил, что я прав.

Мне стало дурно. Мама очень, очень расстроилась бы, если бы об этом узнала.

– Да не волнуйся ты, – раздался у меня в голове голос Руэна. – Ты напишешь для меня это музыкальное произведение, которое я сочинил в подарок Ане, а я освобожу твоего отца из ада.

Я вылез из-под одеяла.

– Ты можешь это сделать?

Он выглядел оскорбленным.

– Разумеется, могу. Ты же понимаешь, как обрадуется твоя мать, узнав, что он не в аду? И я более чем уверен, что твой отец тоже будет мне благодарен.

– И он отправится на небеса?

Руэн улыбнулся так широко, что я подумал: а не треснет ли у него лицо?

Тут же в голову пришла новая мысль: «Почему он написал музыку для Ани?»

Руэн прищурился.

– Называется мое произведение «Песнь любви для Ани», мой мальчик. Надеюсь, теперь причина тебе ясна?

– Но ты не любишь Аню, – заметил я. – Ты никого не любишь. Ты демон.

Руэн усмехнулся.

– Алекс – проницательный, как всегда. Правда в том, что реальность проявляется в чувствах. Если мы не хотим, чтобы Аня нас с тобой разлучила, то должны заставить ее засомневаться в том, что она считает реальностью. Твои вопросы уже положили начало процессу, но когда она услышит, когда она сыграет это музыкальное произведение, ее сомнения обретут завершенность.

– И что все это значит?

– Так мы договорились? – произнес Руэн.

Я грыз ногти и думал о маме, лежавшей в палате в полном одиночестве. На кровати она выглядела маленькой. Пока я не мог сказать ей о том, что€ Руэн пообещал сделать для папы. Она бы рехнулась. Но, может, через несколько лет, сообщу. И она будет прыгать от счастья.