в гримасе, самка чуть слышно взвыла сквозь стиснутые зубы, и я не смог понять, то ли от страха перед Бесхвостым Джадуга, то ли от жалости к погибшему супругу.

Вдова молчала.

Молчали родственники.

Моя спина взмокла от недоброго предчувствия… но тут Чинанда чуть слышно прошептала:

— Да.

Гостиная снова охнула, шумно и разом, взрезая тишину многоголосым бритвенным клинком. От этого эмоционального взрыва Чинанду словно прорвало. Стиснув кулаки, она злобно оскалилась и выпалила мне в лицо, будто хотела отшвырнуть правдой:

— Он не имел права выбирать эту суку вместо меня! Это несправедливо! Трахать дрянь на моих глазах… почти не скрываясь… после стольких лет!

Я вздрогнул всем телом, едва не потеряв равновесия. Одно дело, ожидать успешной реализации рискованного плана. И совсем другое — внезапно получить этот сладкий результат.

Подняв палец, словно хотел закрыть Чинанде пасть, я невероятными усилиями не позволил себе перевести дух:

— Как ты это сделала⁈

— Трехкомпонентый яд, — устало выдохнула та, всё ещё неотрывно глядя мне в глаза, будто и вправду удерживаемая невидимой нитью чародейства. — Взаимодействие времени, воздуха и алкоголя… у него были любимые бокалы… да, были, он уже три года не позволял никому из них пить… никому, кроме этой суки! Оставалось дождаться момента, когда байши снова захочет запрыгнуть на моего Нурсета…

Оборачиваться не было нужды, но я был готов спорить на весь гонорар от Чинанды Фиитчи, что взгляды окружающих сейчас приковались к Аширне. Та молчала, стиснув винный фужер так, что стекло начало крошиться под когтями; хотела вмешаться, растерзать и прикончить очень важным вопросом, и мне пришлось бить на опережение.

— Почему не погибла Аширна?

Морда Чинанды вытянулась в хищном оскале.

— Потому что я не собиралась убивать сестру… Противоядие… я подмешивала ей в чингу и супы, ещё за много дней… я хотела, чтобы тварь видела смерть Нурсета… хотела, чтобы она страдала… как страдала я!

Я отступил на шаг. Ещё на один. Упёрся задницей в подлокотник кресла. Протянул руку вправо, и в пальцы послушно ткнулся отданный чуть раньше бокал. Осушив его протяжным глотком, я шумно вздохнул.

Наверное, можно было продолжить уникальный допрос. Спросить о деталях, мотивах, собственном участии вдовушки… но смысла в этом было не больше, чем сострадания в сердце Чинанды-Кси.

Отбросив пустую стекляшку на кресло в центре комнаты, я равнодушно отвернулся и подошёл к окну сквозь расступившихся зрителей. Отодвинул портьеру, наслаждаясь оседающим на Тинкернальт вечером, едва слышно щёлкнул задвижкой оконной рамы.

Затем крутанулся на пятках и внимательно осмотрел их — неподвижных, оторопевших, онемевших от увиденного. Кроме этого, обстоятельно прикинул дистанцию до Чинанды и попытался предугадать, на что будет способна разъярённая самка…

Но она просто плакала. Без приступов, без надрыва, с прикрытыми глазами, молча поливая слезами керамический символ Стаи и ткань «робы». Затем умоляюще скрестила лапы на груди, хлопнула влажными ресницами, и мне показалось, что сейчас вдова рухнет ниц.

— Молю… — прошептала Чинанда, не замечая, казалось, никого вокруг. — Молю, господин фер Скичира… любые деньги! Только расколдуйте меня обратно…

Взяв с ближайшего столика оставленный одним из вистар бокал с паймой, я сделал задумчивый глоток. Ответил хрипло, устало, вдруг ощутив себя так, будто на руках выволакивал из болота застрявший фаэтон:

— О чём вы говорите, госпожа фер вис Фиитчи? О моих умениях? Прошу прощения, но они не были применены… Стишок, что вы услышали — безобидная детская считалка, я запомнил её на улицах Бонжура. Как бы то ни было, спасибо за честность.

Чинанда превратилась в статую, а над гостиной пронёсся очередной потрясённый вздох. Пальцы вдовы скрючились, заставив меня податься назад, к заблаговременно приоткрытому окну.

Челюсть самки заходила туда-сюда, будто перемалывая камни. Из горла вырвался очень странный сиплый звук.

— Уважаемые вистар, — громко сказал я, ненароком сдвигая портьеру за спиной, — вы всё слышали. Ланс фер Скичира клянётся сохранить детали дела в полнейшей тайне, а передавать ли дело тетронам — решать исключительно вам! Как говорит мой пунчи: высокоморальные принципы могут позволить себе исключительно высокообеспеченные чу-ха… поэтому, исходя из ваших представлений о чести и справедливости… в общем, свою работу я считаю выполненной.

— Ах… ты… борф… — прорычала Чинанда-Кси, с этого дня едва ли принадлежавшая к семейству вис Фиитчи.

Она скользнула вперёд, напрочь растеряв последние крупицы благочестивого образа служительницы Двоепервой Стаи. А я (проклиная себя, что не удосужился получше спрятать кастет) едва не сиганул на подоконник…

Но тут вмешалась Аширна.

Я не успел разглядеть, каким образом та пробилась к сестричке из задних рядов, каплей раскалённого масла оказавшись в самом центре гостиной. Зарычав и с треском ухватившись за край псевдокочевничьей блузы, она развернула Чинанду к себе и с элегантного замаха обрушила на её голову полупустую бутылку дорогущего вина в ударе, которому бы позавидовал задира из отбросного «Хлума»…

Что ж, вот тебе и представления о чести вистар.

Бутылка лопнула, под визжание самок обрызгав стоявших поблизости дождём выпивки и осколков. Моя недавняя заказчица ойкнула, закатила глаза и тяжело рухнула рядом с креслом. Родственники подались к стенам, значительно расширив живой периметр с сёстрами внутри.

В главную дверь, размахивая башерами, ворвались четверо шкурохранителей; в другую, потрясая уже знакомыми дубинками, свора слуг-самцов. Все они застыли, глядя на мои благоразумно вскинутые руки, на сцепившихся хозяев, на отвисшие челюсти остальных… и медленно опустили оружие.

Ухватив Чинанду за ворот, Аширна встряхнула её, будто пустотелую куклу.

— Ах ты драная тварь! — взвизгнула она, замахиваясь для пощёчины. — Решила, что я сама скручу себе хвост, и дело с концом⁈ Всё продумала⁈ — Удар был сильным, а кольца на пальцах Аширны рассекли избиваемой десну. — Специально наняла такого известного малого, как Ланс… Посчитала, я просто не справлюсь с давлением, а таланты терюнаши — жалкие уличные выдумки⁈

И расхохоталась, вскинув морду к потолку, причём так недобро, что мне стало не по себе.

— Все вон! — рявкнула она, чуть не заставив меня снова шагнуть в окно.

Однако уже через мгновение я понял, что хозяйский рык предназначался слугам и охранникам, испарившимся из комнаты быстрее, чем я успел моргнуть.

Хлопнули двери.

Аширна фер вис Фиитчи снова наклонилась, капая на сестру слюной.

— Да, сука, ты очень верно двигала меня к последней черте… Думала, я окончательно сломаюсь от позора, когда на глазах семейства меня допросит гнусный мутант…

Что ж, признаюсь как на духу, это было весьма обидно. Но я разумно рассудил, что недовольство и комментарии пока лучше оставить при себе.

— А он, дрянь, меня спас! — взвизгнула Аширна, отвешивая Чинанде очередную оплеуху.

Затем чу-ха обернулась, находя «гнусного мутанта» мутным от ярости взглядом, и вдруг кивнула. Легко