Снова мелькнуло жаркое воспоминание о Куранпу, этом странном образе не менее странной девчонки в моей норе. Но развиться ему не позволило отсыпанное на гаппи сообщение.

Я невольно хмыкнул. Пробормотал:

— Ты что, байши, мысли читать научилась?..

И открыл на бортовой консоли свето-струнный слепок Аширны фер вис Фиитчи. Вторая вдова сталелитейщика была одета в тот же костюм, что и во время разоблачения сестрицы, но на голове сейчас покоилась лёгкая вуаль с символами смытого позора.

— Господин Скичира, — без приветствия произнёс слепок твёрдым, чуть вибрирующим голосом, — я сделала эту запись, потому что мне было бы очень непросто сказать дальнейшее в настоящем разговоре…

Нахмурившись, я попробовал поставить слепок на паузу, но консоль ответила писклявым отказом.

— Впрочем, вы поймёте, что после событий в «Колесе» особенного желания повторять таковой у меня нет… — с печальной улыбкой добавила Аширна.

А я выругался, на этот раз громко и с чувством, высматривая место для экстренной парковки. Бросил «Барру» вниз и влево, лихорадочно высматривая свободный посадочный коридор под навесными мостками, рекламными конструкциями и даже бельевыми верёвками.

— Я не помню нашу беседу в парке, господин фер Скичира, — продолжила чу-ха на записи, — но помню её последствия. Скажу откровенно, мне до сих пор не по себе от ваших… умений.

Стараясь не упустить ни единого слова, я, наконец, углядел свободный пятак на дне вспомогательного колодца и направил фаэтон в переулок.

— Первое, за что я хотела бы поблагодарить, — кивнула Аширна, — как вы всё прекрасно продумали… Как дали понять, что в комнате находятся ваши бывшие клиенты, которые не дадут соврать, но при этом не указали на меня… Давление тоже было оказано блестяще, в лучших традициях вистар… мастерски… И считалочка, да, она тоже показалась мне забавной. Я не помню ту, с «Колеса», но эта отныне осела в моей памяти до самой смерти…

Мне удалось-таки втиснуть «Барру» в пустынный проулок, куда не заглядывали даже самые разнузданные гуляки Канамара-ац’ри. С проспектов доносился шум, но он почти не мешал слушать откровения спасённой вистар:

— Вероятно, господин фер Скичира, вы ждёте объяснений? — Она вздохнула, оправила шаль, и задумчиво уставилась в сторону. — Не знаю, что я наговорила вам в «Колесе», но да… мы с Нурсетом действительно спали. Уже не один год. Мне неведомо, знала ли об этом Чинанда-Кси, но поверьте — я терзалась каждый из прожитых во лжи дней. Нурсету тоже было неспокойно. Он хотел расторгнуть контракт с Чи… оставить её очень богатой, очень, но жить со мной… вы знали, что это я их познакомила?

Я чуть не кивнул, на секунду забывшись, что имею дело с записью. Происходящее казалось волнительным. Меня, мягко скажем, не так часто находили после выполненной работы. Особенно те, кого по заказу я должен был довести до самоуничтожения…

— Ах, как причудлива жизнь, — вторя моим мыслям, невесело усмехнулась Аширна. — Я могла умереть вместе с Нурсетом, если бы не сработало противоядие… могла умереть в «Пламенном колесе», если бы не вмешались вы…

По спине прокатились мурашки, будто бы чу-ха на слепке и правда умела проникать в чужое сознание.

— Но, быть может, моя жизнь ещё для чего-то нужна этому миру, да?

А вот на этот вопрос я не ответил бы, даже ведя с Аширной фер вис Фиитчи полноценный диалог. Да что там? Я и сам бы с удовольствием задал его кому-то мудрому и всеведущему…

— Благодарю вас, господин фер Скичира! — Та сложила лапы и коснулась ими лба в почтительном жесте. — Когда будет закончено делопроизводство, мои помощники перечислят вам щедрую премию. Если вдруг возникнут сложности, если Чинан… — Она запнулась на полуслове, и даже вуаль не помешала заметить, как непросто ей произносить имя сестры. — Если кое-кто сумеет извернуться и начнёт портить вам жизнь, сразу свяжитесь со мной или поверенными. Я решу любой вопрос.

Моя бровь изогнулась. Краски стали ещё ярче, шум праздника приятнее. Премия! Неожиданно, но до чего же пьянит!

— Разумеется, — продолжила Аширна, всё ещё глядя немного в сторону, чем напомнила мне Нискирича, — излишне напоминать, что всё случившееся должно остаться в строгой тайне. Запись, которую вы активировали, закодирована от пересыпания вовне и будет стёрта после завершения… Благодарю вас ещё многократно…

Она снова коснулась лба сжатыми лапами.

— Пусть хранит вас Двоепервая Стая…

Улыбнулась с оскалом:

— …впрочем, сестра в очередной раз доказала, что можно верить в высшее добро и самопожертвование, одновременно планируя такое… Подумать только… узнать, что я пойду к Нурсету перед «Загоном», хладнокровно смазать бокалы, а потом поехать виниться в «Созидательное Отрицание»… — Она встряхнулась. — Впрочем, теперь это лишь пыль памяти… Светлого неба над вашей норой и незапятнанной судьбы, господин фер Скичира.

На этом слепок погас, оставив меня в тишине и одиночестве.

На мгновение мелькнула мысль: а что, если это был Песчаный Карп в обличии Аширны? Я тут же погнал эти мысли, ведь так было недолго загреметь на одну больничную койку с Зикро…

Потрогал колечко Аммы. Что ж, если вистар готовы платить премии, то могут и дальше изменять друг другу, и даже вне праздника Каменного Плодородия. Отключив «болтушку» от бортовой консоли, я осмотрелся и только сейчас сообразил, куда опустил — едва ли не уронив, — старенький фаэтон любимой синешкурки…

Охнул, машинально открывая дверь.

В салон тут же ворвались полноценные звуки фестиваля, по шее крутанул порыв ветра. Выбравшись из «Барру», я осмотрелся с кривой улыбкой, не в силах поверить совпадению — запись Аширны вынудила меня забиться в один из многочисленных и совершенно пустынных переулков улицы Киопти.

В очень знакомый переулок, куда я не заглядывал уже много лет…

При очередном (и не первом за последнее время) воспоминании о Пяти-Без-Трёх по спине снова прокатился морозец. Я прикрыл дверь фаэтона, задумчиво прошёлся по кругу.

Сложно вычленить, чем именно переулок потянул меня вновь. Говоря по чести, нужно было падать в «Барру» и на полной скорости мчать к знойной и неприступной Ч’айе, с благодарностями отпускать Сапфир и проверять разбухшие счета.

Но чудесное настроение, приступ воспоминаний и эйфория от завершённого дела накатили так плотно, что я вынул из рюкзака «Сачирато» и медленно двинулся к знакомому подвалу. Надевая очки, подумал, что давненько не использовал прибор и вообще почти забыл, каково это, таскаться по тёмным норам и тоннелям…

Несмотря на плотность заселения этой части Бонжура, переулок был пуст. Более того, нужный мне спуск тоже казался заброшенным едва ли не с тех самых злополучных времён. Символы на стенах стёрлись до полуразличимых линий, многие были задуты из баллонов с краской или заклеены объявлениями, рекламой и молитвами с призывами процветания на улицу и район.

Потайной вход нашёлся ровно