Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Можно ли назвать везением случайное обнаружение мелкого логова «Кислотных шутов»? Или же случившееся можно назвать как раз невезением? А то, что струя ублюдка не попала мне, скажем, в глаз? Или что говномесов не оказалось пять, двадцать или даже больше? А спасение незнакомых чу-ха, пусть и не всех?
Так, господин Скичира… теперь вы точно катите домой! На*уй испытывать судьбу, когда в норе вас ждёт горячая подруга и полный кошелёк!
Фаэтон в воздух я поднимал так быстро и неосмотрительно, что сорвал десяток проводов и верёвок с подштанниками. Развернулся под цветистую брань из окон, и рванул вперёд с такой скоростью, что вздрогнул и сам.
Над процессией Канамара-ац’ри пришлось немного нарушить правила… Ну, может, не так уж и немного… Ладно, признаю честно, правила воздушного движения я нарушил основательно и грубо — на малой высоте прошёлся поперёк фестиваля, едва не врезавшись в пару надувных членов; и погнал к «Куску угля»…
Успокоиться удалось только на въезде в гараж комплеблока, после ответного вызова Пио, который сообщил свежие новости — отряд «Детей» прибыл на место, самку откачали, след борфов взяли и начали преследование.
Поставив «Барру» на привычное место, я ещё несколько минут посидел в тишине, и только потом скидал в рюкзак разбросанную аптечку, «Сачирато» и разряженную кассету башера. Двинулся к лифтам. Уже дожидаясь кабины, запоздало вспомнил, что следовало убедиться в отсутствии хвоста… но махнул на это рукой.
Спустился под гаражи, дошёл до нужной двери. И замер.
В сознание вполз знакомый страх: а что, если Ч’айи нет внутри? Если её нашёл фер Шири-Кегарета? Или Нискирич? Или она вообще сбежала, больше не желая меня видеть? Что, если за время моего отсутствия девчонки не поделили сущую мелочь, и Сапфир причинила ей вред?
Я стиснул кулаки.
Хорошее настроение, купавшее меня в своих лучах ещё час назад, испарилось под звуки мысленной какофонической музыки; на смену ему пришли привычная тревожность, нервозность и ожидание беды… Помотав головой, я потянулся было к фляге, но решил притормозить. Ещё раз осмотрел полутёмный коридор подвала и осторожно отбарабанил условным стуком.
п.3.; г.10; ч.2
Ч’айя открыла так быстро, будто ждала у порога.
Глаза её распахнулись, губы украсила обворожительная улыбка, и через секунду я уже вваливался внутрь, едва справляясь с желанием поцеловать девушку. Невольно оттёр её от двери, торопливо закрыл створку, запер замки. И обомлел от вида пустой комнатёнки:
— А где Сапфир⁈
Ч’айя хмыкнула, явно забавляясь моим замешательством.
— Дома, полагаю. Или на работе. У неё, знаешь ли, есть и свои дела.
— И ты позволила⁈ — Мои брови поползли на лоб, а пальцы непроизвольно потянулись к «болтушке».
Улыбка Ч’айи погасла, на лбу прорезалась морщинка.
— Вообще-то, Ланс, — отвердевшим голосом ответила она, — я же её и выставила. Ты, значит, весь день где-то шляешься, а Пияна обязана тратить своё драгоценное время⁈
Я чуть не поперхнулся, только сейчас сообразив, что уже пару лет не называл Сапфир настоящим именем. Впрочем, перевести дух и продемонстрировать оплошность мне не позволили — девушка продолжала:
— Когда мы закончили, я отправила её домой. Нет, Ланс, не переживай, я не скучала. Нет, я не голодала. Нет, дверь я тоже никому не открывала. Хотя, к слову, в неё никто и не стучал.
— Закончили что? — глуповато переспросил я, сбитый с толку такой мощной контратакой.
Ч’айя сделала пару шагов назад, теперь глядя на меня с откровенным вопросом во взгляде: «нет, Ланс, ты правда такой дурной? или слепой?». А дурной и слепой, наконец, заметил.
Девчонка уже не заматывалась ни в одеяло, ни в балахон моего «домашнего халата».
Теперь на ней были надеты знакомые тёмно-синие брюки, ставшие уж е и короче настолько, что приоткрывали соблазнительные лодыжки; рубаха, почти не поменявшая покроя, разве что немного приталенная; голубой жилет, тоже почти не пострадавший от ножниц и иглы; и двубортный френч, основательно «утянутый» в поясе и плечах. Длину рукавов портнихи пощадили, элегантно закрепив в закатанном виде…
Нетронутым остался лишь трехконечный галстук с круглой бляхой зажима-фиксатора и строгими накладками на концах витого кожаного шнура… и я вдруг испытал ревностное желание тут же его надеть.
Не то, чтобы последний из предпоследних даров Чинанды-Кси так уж мне нравился… Но чтобы кто-то… кто-то извне с такой лёгкостью отнимал моё… так бесцеремонно, так легко… и я при этом не испытывал желания зарядить ему кастетом… В общем, скажу откровенно, в этот момент меня обуревал вихрь самых противоречивых чувств.
— И вот ещё! — с гордостью добавила девушка, выставляя ножку и демонстрируя грубоватую, но удобную обувку из цельного листа выделанной свиной кожи. — Выкройка очень хитрая, я бы без Пияны не сообразила, а собирается легче лёгкого, на единственный шнурок!
Кивнув, я вдруг ощутил приступ непрошено-тёплых воспоминаний о Стиб-Уиирта и своём первом хозяине Джу-бир-Амрате, мастерившем точно такие же тапки для хождения по острым камням…
— Ну, так что скажешь? — нетерпеливо поинтересовалась Ч’айя, и я вдруг услышал грозные нотки.
— Ох, байши… прости-прости! — Я скользнул взглядом по голой лодыжке, выше, ещё выше, и вдруг почувствовал, что против воли в штанах снова набухает. — Это просто шикарно! Ты отлично выглядишь, Ч’айя! Вы настоящие молодцы!
Что ж тут ещё добавить?
Она и правда выглядела великолепно, а уж как перешитый костюм стал подчёркивать стройную фигуру! Меня вдруг стрельнуло шальной мыслью, что той жаркой ночью кое-кому следовало записать свето-струнный слепок… шансы на повторение пока были минимальны, а вот запись пригодится всегда…
Недавний разговор с Магдой, разоблачение убийцы Нурсета, неожиданная стычка с «Шутами» и освобождение пленников-припасов вдруг стали такими незначительными, словно и не происходили в реальности. Осталась лишь девушка напротив, настоящая, живая, дурманящая запахами и формами…
— Это всё Сапфир, — твёрдо повторила Ч’айя, мгновенно разрушив царство моих потных фантазий. — Я на подхвате была, в основном кроила и сшивала она…
— Вы не ругались? — спросил я, вдруг ощутив, как пересохло в горле.
Скинул рюкзак, разулся, прошёл к пищевому комбайну и напился воды.
— Вот ещё, — легкомысленно отмахнулась кареглазая. Сняла френч и жилет, будто и надевала-то, лишь бы дождаться меня да покрасоваться; аккуратно сложила. — Твоя подруга оказалась очень мила. И умна, кстати. А ещё, Ланс, ты определённо не замечаешь, с какой заботой она к тебе относится.
Я хотел возмутиться. И даже обернулся с твёрдым намереньем. Но тут же выяснил, что купленная фер вис Фиитчи рубашка весьма тонка, и сейчас через неё ощутимо просвечивает шикарная грудь Ч’айи.
— Рад, что