Вейч поведал хранившему невозмутимое спокойствие Кречмеру, что сожалеет о столь неблагоприятном исходе дела. А местный разведчик, капитан К.Х. Слей, вознамерился узнать, откуда к беглецу попали найденные на трупе документы. Кречмер довольно натурально изобразил полное непонимание и заявил, что ровным счетом ничего не знал о подготовке побега. Но Слей не отставал, справедливо полагая, что такая качественная подготовка не могла быть проведена в одиночку. С последним утверждением Кречмер согласился, но продолжал настаивать на своей полной непричастности. Слей заметил, что знает о недоразумениях, возникших между погибшим и остальными пленными, и захотел выяснить причины. Но Кречмер перевел разговор на другую тему и попросил, чтобы убитого похоронили со всеми воинскими почестями. Вейч согласился. Через три дня 12 старших немецких офицеров в полной форме и при наградах были доставлены в деревушку Эмблсайд. Там на местном кладбище рядом с отрытой могилой уже стоял гроб, покрытый боевым флагом Королевского ВМФ. Английский почетный караул произвел три выстрела, после чего гроб медленно опустили в могилу. Церемония была проведена в строгом соответствии с Женевской конвенцией.

Кречмер заранее попросил разрешения произнести над гробом речь и, естественно, получил его. Но когда Вейч предоставил ему слово, он неожиданно наотрез отказался, причем выглядел при этом очень напряженным. По возвращении в лагерь Кречмер сообщил собравшимся вокруг него офицерам, что снимает с погибшего обвинение в трусости и считает, что тот кровью смыл свою вину. А через три часа в лагерь прибыл лейтенант-коммандер Рамлов.

Появление Рамлова сразу же после похорон его старшего лейтенанта вызвало в лагере шок. Кречмер не был знаком с Рамловом. Он смутно помнил, что несколько раз встречал этого человека в Лориенте и знал, что там его не любили. Вряд ли можно было ожидать, что он станет популярным в Грайздел-Холл. Сразу же по прибытии его отвели к Кречмеру. Рамлов радостно протянул руку своему коллеге и с энтузиазмом заявил, что безмерно счастлив встретить равного себе подводного аса. Кречмер сделал вид, что не заметил протянутой руки, и холодно проинформировал Рамлова о последних событиях. Он сказал, что недавно вернулся с похорон старшего лейтенанта, который отдал жизнь, стараясь искупить свою вину. Рамлов попытался что-то объяснить, но Кречмер не позволил ему говорить, заявив, что выслушает его лишь тогда, когда он предстанет перед судом чести, так же как и его офицеры. Слухи о вражде среди пленных достигли руководства лагеря. К тому времени Слей уже успел разобраться в происходящем и проинформировал Вейча. Последний выразил крайнюю обеспокоенность перспективой еще одной смерти среди своих подопечных, а значит, и неизбежных неприятностей со стороны военного министерства. Ради его же безопасности Рамлов был помещен в карцер, а уже на следующий день спешно переведен в другой лагерь в Карлайл, где содержались в основном офицеры люфтваффе, которым история позора «U-570» и ее командира вряд ли была знакома.

В тот же день в Грайздел-Холл прибыл еще один командир подлодки.

Его субмарина была настигнута на поверхности двумя канадскими корветами, один их которых, «Музджо», попытался протаранить лодку. Но волнение было слишком сильным, и корвет промахнулся. Два корабля прошли рядом, задев друг друга бортами. В момент касания командир немецкой лодки совершил акробатический прыжок на палубу эсминца, таким образом покинув команду. К счастью, старший лейтенант знал свое дело и потопил лодку, прежде чем она была захвачена врагом. Кречмер объяснил прибывшему, что ему придется предстать перед тем же судом чести, который разбирал дело «U-570». Офицер согласился со справедливостью такого решения и предоставил себя в полное распоряжение суда. Но лагерные власти были настороже. Прослышав о намеченном мероприятии, нового пленного тоже перевели в другой лагерь. От греха подальше.

Адмиралтейство, куда Вейч послал найденную у беглеца карту и план, направило в лагерь своего следователя. Тот ничего не обнаружил. Тем не менее разведывательное подразделение Адмиралтейства в Лондоне тщательно расследовало этот случай. Специалисты сопоставили время побега из лагеря бывшего офицера «U-570» с тем фактом, что сама субмарина в это время находилась в Барроу. После внимательного рассмотрения плана и карты стало ясно, что план довольно точно отображает гавань, а на карте указано несколько маршрутов от лагеря до Барроу. Об этом открытии сообщили Вейчу. Последний был уже достаточно подробно проинформирован Слеем о заседаниях суда чести и, естественно, догадался, что побег был частью плана по уничтожению «U-570». Он решил исходить из того, что судебные действия, независимо от того, как они называются, согласно Женевской конвенции являются противоправными. Он отослал подробный отчет в военное министерство, которое должно было предпринять меры дисциплинарного воздействия на Кречмера и его коллег, однако по непонятной причине руководство в Лондоне решило замять это дело. Но Вейч счел своим долгом вызвать Кречмера в свой офис и объявить ему, что убитый офицер сбежал из лагеря с миссией, которая может быть приравнена к акту войны, что, в свою очередь, может классифицироваться как намеренная подрывная деятельность. Кречмер, как старший немецкий офицер, несет за это ответственность и попадает под действие британского военного законодательства. В данном случае принято решение не применять никаких карательных мер, однако они, без сомнения, будут применены в случае повторения подобных инцидентов.

Вскоре после случая с «U-570» майор Вейч снова послал за Кречмером и объявил ему приказ, обязывающий всех военнопленных оставаться в своих помещениях, поскольку весь лагерь подвергнется самому тщательному обыску. Также будет проведена проверка личного состава. Процедура заняла около двух часов, а после ее окончания Кречмер поинтересовался у Слея причинами. Выяснилось следующее: недалеко от Гулля были задержаны два летчика, утверждавшие, что являются военнопленными. Они совершили вынужденную посадку на «харрикейне». Летчики говорили на безукоризненном английском и таком же хорошем немецком. В связи с этим возникло подозрение, что оба дезертировали из британских ВВС, хотя они и продолжали настаивать на том, что являются военнопленными из лагеря в Карлайле. На посланный туда запрос лагерная администрация ответила, что все пленные на месте и за последнее время не было отмечено ни одного побега. Тогда и было решено провести проверки во всех окрестных лагерях.

Спустя неделю Слей встретил Кречмера на площадке для физических упражнений, где немец проводил немало времени, и рассказал, чем закончилась эта история. Руководство ВВС решило отдать этих людей под трибунал как дезертиров, хотя пока и не было обнаружено, откуда именно они сбежали. Накануне процесса комендант лагеря в Карлайле доложил, что внеплановая проверка выявила отсутствие двух пленных. И только тогда стало ясно, как все произошло в действительности. Два пилота люфтваффе, переодевшись в рабочие комбинезоны, спокойно вышли из ворот лагеря, неся на плечах лестницу и жизнерадостно насвистывая. Они беспрепятственно проникли на аэродром, где базировались истребители, забрались в «харрикейн», взлетели и взяли курс на Германию. Однако, когда они достигли побережья, двигатель начал работать с перебоями. На самолете кончилось горючее. Остатков им как раз хватило на то, чтобы совершить разворот и приземлиться на поле к северу от Гулля. Фермер, наблюдавший за посадкой, напоил их чаем, а потом позвонил на ближайший аэродром. Оттуда за ними прислали машину. Отсутствие пленных так тщательно скрывали в лагере, что администрация ничего не заметила. Несмотря на то что пленные ничего не скрывали, командование ВВС вознамерилось во что бы то ни стало доказать, что они являются английскими летчиками-дезертирами, и провело огромную работу, разыскивая по всей стране подразделение, откуда они якобы сбежали. Заседание военного трибунала не состоялось, а пленных вернули в лагерь, изрядно нагрузив подарками от позабавленных историей английских летчиков.