А вскоре настало время снова вернуться к истории с «U-570». В Боуменвилль прибыл Рамлов. Кречмер сразу же доложил комитету, в который входили старшие офицеры, что произошло в Грайздел-Холл. Наиболее подробно он описал гибель старшего лейтенанта с подлодки и поспешный перевод Рамлова в другой лагерь. Выслушав Кречмера, офицеры решили, что суд чести может состояться и в Канаде. В любом случае необходимо выслушать Рамлова, дать возможность объяснить свои поступки. На этот раз среди заседателей преобладали армейские офицеры и летчики из люфтваффе. Всего их было шестеро и председатель. Так же как и погибший старший лейтенант, Рамлов не пытался извиняться. Он искренне считал свои действия оправданными, поскольку стремился избежать ненужных потерь среди людей, за которых нес ответственность. Эти слова, скорее всего, не были бы восприняты молодыми офицерами-подводниками, еще не остывшими от горячки боев, но теперь, по прошествии достаточно длительного времени, Рамлова выслушали более внимательно.

А тем временем в высших правительственных кругах Англии и Германии разгорелся скандал. Причиной ему послужил тот факт, что британские десантники, захватившие во время рейда на острова пленных немцев, якобы надели на них наручники. Гитлер во всеуслышание объявил, что закует такое же количество британских военнопленных в кандалы, если с немецких военнопленных немедленно не снимут наручники. Вслед за этим последовал рейд на Дьепп, в ходе которого в плен было захвачено более 100 англичан и канадцев. Их отправили в Германию в цепях. Немецкое радио объявило, что эта мера является ответной на действия англичан. Черчилль решил не мудрствовать лукаво и заявил палате общин, что 100 немецких военнопленных из числа содержащихся в канадских лагерях должны быть закованы в кандалы и оставаться в них до тех пор, пока английские военнопленные не будут освобождены. И вот однажды теплым летним утром Кречмер, ставший общепризнанным лидером в лагере, был вызван в офис полковника Балла, где его известили о том, что 100 обитателей Боуменвилля подлежат заключению в пустующем фермерском доме в кандалах. Комендант выразил свое сожаление за то, что вынужден идти на подобные меры, но просил его понять, поскольку является человеком подневольным и только исполняет приказы. На яростные протесты Кречмера Балл меланхолично заметил, что, если будет необходимо, он не остановится перед применением силы, но выполнит приказ. Кречмер резко ответил, что сила коменданту действительно понадобится, потому что он не может согласиться с тем, чтобы военнопленных, вопреки действующему международному законодательству, заключали в кандалы. Балл мрачно взглянул на обозленного пленного и сказал:

– Эту кашу заварили ваши люди, им ее и расхлебывать. У меня есть приказ, и я обязан его выполнить. Это все.

– Я понимаю, – ответил Кречмер не менее мрачно, – но на силу мы ответим силой.

Между военнопленными и охранниками существовали неплохие, можно сказать, дружеские отношения. И полковник Балл весьма сожалел о том, что взаимное дружелюбие, в результате которого жизнь в лагере текла без особых эксцессов, будет уничтожено. Он собрал своих старших офицеров и дал команду готовиться войти в лагерь и взять 100 военнопленных силой. А Кречмер тем временем организовывал оборону. Около 150 офицеров, старшин и нижних чинов забаррикадировались в большой кухне, одной из немногих кирпичных построек в лагере. Они вооружились палками и металлическими прутьями. Еще 100 человек заперлись в другом кирпичном строении, также приготовившись к длительной осаде. В субботу в 2 часа в лагере появились первые отряды. Охранники были вооружены полицейскими дубинками и винтовками с пристегнутыми штыками. Первым делом они принялись ломиться в помещение кухни. На крыльце и под окнами разгорелось настоящее сражение.

Охранники отступили. Первый раунд выиграли пленные. Затем последовал штурм второго здания, но и здесь охранников легко отбросили. Несколько групп пленных, принадлежащих к различным родам войск, организовали укрепленные точки в деревянных домах, расположенных между двумя кирпичными. Третья атака была направлена на них. Бой длился более часа. В ход пошли топоры, которыми стражники рубили двери и окна. Бой переместился внутрь. Чтобы не допустить поражения своих товарищей, пленные, засевшие в каменных домах, разобрали баррикады и набросились на охранников одновременно с обоих флангов. Последние в беспорядке отступили. Последовала небольшая передышка, во время которой обе стороны занимались ранеными. К счастью, обошлось сломанными костями, разбитыми носами, синяками и ушибами. Затем охранники перешли в четвертое по счету наступление. На этот раз наступавшими были применены пожарные шланги. Бьющие под колоссальным напором струи воды сначала в два счета расправились с еще уцелевшими окнами, затем, направленные через оконные проемы внутрь здания, смели напрочь баррикады. И хотя пленные упорно сопротивлялись, сила была не на их стороне.

Тем не менее Кречмер наотрез отказался передать властям 100 пленных, чтобы их заковали в кандалы. Противоборствующие стороны зашли в тупик. Но согласно договоренности на следующее утро пленные покинули свои жилища, чтобы ликвидировать урон, нанесенный лагерю в результате «боевых» действий. К ним вышел полковник Балл и проинформировал, что вскоре в лагерь прибудет батальон регулярных войск, при поддержке которого требуемые ему заложники все-таки будут взяты.

Необходимо отметить, что, когда пленные выходили из своих домов, занявший пост у двери кухни капитан наносил каждому из них удар по голове или по лицу своим стеком. Не слишком больно, но очень унизительно. Пленники вытерпели процедуру молча, но по их хмурым взглядам даже не слишком проницательный человек мог понять, что месть за оскорбление последует незамедлительно.

Наступило воскресенье. Все понимали, что ожидаемые войска раньше понедельника не появятся. Люди считали, что зловредный капитан побоится заходить в лагерь, пока о происшествии не забудут. А он появился как ни в чем не бывало и принялся разгуливать по лагерю, самодовольно поглядывая по сторонам. Кречмер разговаривал с двумя офицерами, когда рядом с ними появился капитан в сопровождении старшего охранника, который всегда относился к своим подопечным дружелюбно и корректно и против которого пленные ничего не имели. Кречмер бросился на ненавистного капитана и сбил его на землю. Одновременно один из его товарищей нанес старшему охраннику щадящий удар в челюсть, имея намерение просто на некоторое время вывести его из игры. Удары, которые в это время получал капитан, были отнюдь не щадящими. Кречмеру очень хотелось отвести душу и отомстить за унижение. Немного успокоившись, трое немцев затащили канадского капитана в хижину.

Поскольку сыр-бор разгорелся вокруг вопроса о применении наручников, Кречмер решил связать капитану руки за спиной. Наручников у пленных не было, а тряпки, которыми воспользовались, чтобы связать капитана, прочностью не отличались, и при желании он мог бы их легко разорвать. Как раз в это время пришедший в себя старший охранник объявил тревогу.

Пленные решили вывести захваченного капитана из хижины и торжественно отконвоировать его к воротам. Но когда они появились в дверях, часовые на вышке открыли огонь. Кречмер сильно толкнул капитана и сам упал на землю. Немцы заползли обратно в дом. Несколько пуль ударились в землю недалеко от них и подняли небольшие столбики пыли. Канадский капитан остался лежать на улице.