Свезли в больницу, дежурили попеременно, поддерживали, чем могли. /К белым халатам снова, /Верили в силу слова, /Были на все готовы: / Вот вам и кнут, и лесть. / Долго скербли остатки, / Корчились, мол «все гладко», /Богу носили взятки. / Зря — у него все есть./ Доживал последние дни один из величайших поэтом серебренного века, а мир (кроме отдельных людей)оставался скептически равнодушен.

А художник? Хлопотал, изводился, слал СОС в телеграммах и… рисовал. Набросок за наброском, по шесть часов в палате умирающего. Потому что — каждому свое. Поэту — уходить, смерти — убивать, а художнику — успеть запечатлеть. В предсмертных мучениях человек становится настоящим, природным… И пройти мимо этой потрясающей искренности художник не мог. Как страшно читать его записи: «На зов мой не отвечал и на касание не реагировал никак. Напряжение в дыхании заметно ослабевало. Правая рука трепетала. Я делал портрет» … «Велимир ушел с земли в 9 часов 28 июня 1922 года… Дописывал портрет уже с мертвого».

Впрочем, я отвлекалась. Не хмурься, Дим, опять своими поэтами третирую, но ведь в тему же… Каждый занимается своим. Умирающий — умирает, художник — рисует… Проигрывающий — проигрывает, специалист использует это… Наверно, и из смерти моей Артур сделал бы показательное шоу, а потом, призывал бы мою душу, как я твою сейчас. Только я — просто чтоб потрепаться, а он — чтоб непременно получить оценку красоты содеянного.

В общем, помню, что Артур страшно кичился тем, как лихо прокрутил всю эту аферу с нашим туром.

— Неплохо, — я даже похвалила. Хоть без особого вожделения, но с улыбкой. Просто из вежливости. На самом деле никакого особого подвига в тех его поступках не наблюдаю… Подумаешь — нашел способ всех обмануть и добыть для конторы новые прибыли. Фууу. И потом, никто ж от этого особо не пострадал, это ж все жалкие мелкие игры, в сравнении с Ринкиными изощрениями…

Эх, Дим, Дим… Только сейчас поняла — ты всю жизнь обожал всевозможные аферы и красивые махинации, и в результате пал жертвой одной из них. С письмом и свиданием — это Ринкин вклад, с машиной, внезапным Ринкиным срывом и всем остальным — это уже кто-то свыше постарался. Забавно. Каждому — по потребностям, да?

— Так вот, — продолжал Артур. — Выходит, я виноват в том, что все это происходит. Ну, тур этот… А раз я в сборище виноват, то я и должен тебя из него вытащить. — настаивал Артур.

Возражать я ему тогда не стала. Потому что сил на разговоры не имела, а уж на разговоры с одержимыми — так и подавно. Я же самолично в штабе у организаторов была, меня ж Ринка рыжей Клавдии Петровне порекомендовала… Не хочет же Артур сказать, что сам все это подстроил, и Ринку в нужный момент за язык потянул? В чем он виноват-то? Очередное, выходит, совпадение…

— Да не совпадение! Следил я за тобой. Ты же знаешь, от нас просто так не уйти. Это ты мне идею с туром преподнесла. Я как узнал, что ты в него собираешься, так и призадумался. Идея мне понравилась. На предвыборных агитациях все знаменитые аферисты современности громадные деньги делали!

— Например? — внезапно мне захотелось вернуть Артура с небес на землю. Пусть мозги напряжет, отвечая, пусть задумается. Авось наступит момент просветления, и откажется он от всего своего бреда…

— Т-с-с! — Артур и так говорил достаточно тихо, но тут уж вовсе перешел на одно шевеление губами. — О монстрах современности вслух предпочитаю не говорить — вдруг мне с ними работать еще придется. А чтоб с такими людьми работать, надо всегда иметь возможность прикинуться ветошью и сделать вид, будто ты о них ничего не знаешь. И потом, о современниках тебе ведь не нужно, ты же только ликами прошлого интересуешься. Ныне действующие фигуры тебе не любопытны.

— Ты путаешь, — я, конечно же, поняла намек на тебя, Дим, и расстроилась страшно из-за Артуровой осведомленности. — Фигуры сначала были действующими, потом я ими заинтересовалась и они перешли в ряды «тех, кто не с нами». И, знаешь, с твоей стороны крайне бестактно напоминать мне о них. Я, как зрелая одинокая дама, таким намекам далеко не рада…

— Тьфу! — разгорячился Артур, прикидываясь несведущим. — Да не о кавалерах твоих сбежавших речь — а про любовь к поэтикам из прошлого. А вообще я про заработки на выборах рассказать хотел. Ты б зацикленность свою полечила, что ль… Какая ты прямо стала, озабоченная. С чего?

Как ни странно, я поверила. В то, что не знает он ничего еще про тебя, Дим. Поверила, что под теми, «кто не с нами», действительно моих поэтом серебрянного века подразумевает. Поверила и расслабилась немного… Правда, всего на пару минут, ведь потом Артуровские познания о моей жизни себя обнаружили. Но это было чуть позже, и об этом я тебе уже писала.

— Так вот, — Артур решил исповедоваться до конца, — Пришел это я к Рыбке и предложил организовать дополнительный тур. Только не с прямой агитацией — ведь период разрешения предвыборных агитаций еще не наступил — а с косвенной. Кто мешает проповедовать стандартные общечеловеческие принципы? Да, да, вроде вашего: «Будэмо разом!» или «Пидтрымуемо тых, кому потрибно!». Кто запрещает читать лекции о пользе взаимовыручки между людьми? Никто. И никакой политической рекламы в этом нет. А то, что наша партия потом возьмет эти слоганы в качестве своей платформы, никого волновать не должно. Таким образом, избиратель уже обработан, а политическая агитация еще не начиналась — солидная фора для партии. И все законно. Партия деньжищ отвалит — не поскупиться. Ловко придумано?

Не заметив с моей стороны никакого оживления, Артур встревожился не на шутку:

— Да что с тобой? Смотри, как здорово все вышло!

И Артур принялся выставлять на столе пирамиду их всех подручных предметов, наглядно демонстрируя.

— Смотри, вот партия! — говорил он, водружая Ринкин кактус в центр стола. — Она, как видишь, столько колючек вокруг себя пораспускала, что и сама теперь страдает — ни к чему притронуться из-за своей колючести не может. Понимаешь? Если по-русски, то суть в том, что раз уж настояли на лимитированном периоде предвыборной агитации, то сами теперь его соблюдать должны. Вот мы — спасители. — Артур достал из сетки мою косметичку и нагло вытащил оттуда бинт. И когда он успел так хорошо меня изучить! Всего-то ничего вместе поездили, а он, зараза, помнит, где у меня что лежит в дорожных условиях. Не то, что некоторые…

— Мы открываем расчудесный благотворительный фонд под названием «Искусство — в массы». Да, да, под самым туполобым и прямолинейным названием, которое только можно придумать. Потому что настоящие массы ничего другого воспринимать не станут. Давно проверено — чем тупее, тем больше в мозгах застряет. Так вот. Этот фонд устраивает тур, общечеловеческие слоганы которого потом будут избраны нашей партией…

Пришлось наигранно оживиться и поощряющее закивать. Иначе Артур снова решил бы, что я не поняла, и принялся бы объяснять сначала.

— Пришел я с этой идеей к Рыбке, — мои заверения во внимании подействовали и Артур продолжил рассказ. — Он у нас, как ты знаешь, на все руки компаньон: в таких кругах вращается, где любую мысль воплотить можно. Выход на каждую партию какой угодно страны — дело одного/двух телефонных звонков. В общем, организовали мы вашей партии этот предпредвыборный тур. Естественно, подзаработали хорошо. Но тут, начались проблемы…