Циби лежит без сна, терзая себя этой ужасной мыслью. Никакие слова Магды или Ливи не могут ее утешить.

В воскресенье три сестры приходят в венгерский лагерь, где ждут дядю Айвана. Когда он появляется, девушки зовут его и машут руками до тех пор, пока он не замечает их. Циби рада, что он один. Даже в отсутствие детей и их тети нелегко будет сообщить ему.

– Мои девочки, – сквозь слезы произносит он. – Я надеялся, что не увижу вас здесь.

– Мы надеялись на то же самое, дядя, – отвечает Магда.

Оказывается, она не в силах смотреть на него, не в силах рассказать новости, которых он ожидает. Она бросает взгляд на Циби. «Расскажи ты», – говорят ее глаза, и Циби понимает.

– Мама и дедушка, дядя… – начинает Циби.

Ливи уже плачет, зарывшись лицом в плечо Магды. Айван никнет у них на глазах. Он прислоняется к сетке, вцепившись пальцами в проволоку.

– Продолжай, – хриплым голосом просит он.

Но Циби не знает, как произнести эти слова. Стоит ли рассказать ему об улыбке деда? О прощальной просьбе мамы, о выражении ее красивого лица, говорящем о выдержке и готовности встретить свою ужасную судьбу? В конечном итоге ей понадобились лишь два слова.

– Они умерли.

Их пальцы переплетаются через ячейки сетки, и близкие люди рыдают.

Глава 22

Освенцим-Биркенау

Зима 1944 года

Зимой поползли слухи. Девушки из административного корпуса посвящены в разговоры среди офицеров и рассказывают другим узницам обо всем, что слышат. Они уверены, что немцы проигрывают войну и русские наступают. И почему бы им не поверить в эти слухи, если каждую ночь не дает спать шум от обстрелов? Над их головами происходят воздушные бои. Теперь эсэсовцы уничтожают записи об убитых ими евреях, обо всех других узниках, о цыганах и русских военнопленных.

Вот почему убийства в лагерях прекращаются.

В этой обстановке узники, мужчины и женщины, получают новые рабочие наряды. Ливи и Циби сообщают, что их переводят обратно в Освенцим для проживания и работы, но Магда должна остаться в Биркенау. Несмотря на просьбы сестер, Рита не может помочь им – и никто не может. Опять сестер разлучают.

– Это ненадолго, – уверяет Циби Магду. – Мы найдем способ вернуться к тебе.

Но Магда в отчаянии. Она не понимает законов этого места и беспокоится, что без руководства Циби и Ливи совершит какой-нибудь промах, который будет стоить ей жизни. В то утро, когда сестры уходят в Освенцим, Магда отказывается помахать им на прощание и остается в бараке. Она сердится на них, поневоле чувствуя себя покинутой, и вскоре на нее накатывает тоска по матери. Если бы только им было позволено остаться вместе, она вошла бы в газовую камеру вслед за ней. Может, так было бы лучше, но она даже этого не знает.

В день ухода из Биркенау Циби и Ливи надевают на себя всю принадлежащую им одежду, и после переклички сотни девушек отправляются пешком в Освенцим – туда, где начался этот кошмар.

Теперь, подобно другим девушкам из их барака, Магде не надо ходить на работу. Медленно тянутся дни, и она все больше времени проводит свернувшись калачиком на нарах, которые недавно делила с сестрами. Ей так неуютно одной.

Лишь несколько эсэсовцев ходят по снегу, пропуская девушек через ворота, приказывая им поторопиться, называя ленивыми, грязными жидовками. Но Ливи боится не солдат. Она заметила Исаака. Укутанный до глаз от холода, он шутит с солдатами, когда видит Ливи. Он поднимает руку в приветствии, но Ливи опускает взгляд на свои сапоги. Она боится, что сейчас обмочится.

– Я вижу тебя, девчонка, – только и говорит он, когда она занимает место в длинной колонне девушек, покидающих Биркенау.

За все время перехода Ливи не произносит ни слова, как, впрочем, и Циби. Каждая из сестер погружена в свои мысли, но мысли эти очень схожи. Умрут ли они, не дойдя до Освенцима? Несмотря на всю их одежду, им холодно. Почему Магде нельзя было пойти с ними? Будет ли она в безопасности в Биркенау? И наконец, если им суждено умереть, почему нельзя этого сделать вместе? Ливи потрясена встречей с Исааком, но ее немного утешает то, что она больше не увидит его в лагере.

Вот они проходят через ворота, которые Циби надеялась никогда больше не увидеть. Ливи почти перестала верить в существование Освенцима, но сейчас они находятся всего в двух милях от Магды, а по сути, их отделяет целая вселенная.

Ливи и Циби определяют на работу на почте Освенцима, где они сортируют приходящие письма и посылки примерно так же, как Циби делала это в Биркенау. Почта приходит от родственников со всей Европы и из других мест. Не делается никаких усилий для определения местоположения адресатов, никто не заглядывает в журнал, не пытается узнать, жив адресат или умер. Циби продолжает вскрывать посылки, разделяя содержимое на съедобное и несъедобное, и сжигать письма. Девушки работают под шум летающих над их головой самолетов, падающих бомб. В эти дни, боясь атак, все хотят оставаться в помещении, но только не Циби. Она хочет быть снаружи, чтобы первой увидеть спасителей и поприветствовать их.

Однажды утром во время перерыва в работе Циби, погрузившись в свои мысли, оказывается под вывеской «Arbeit Macht Frei». Подняв глаза, она, невзирая на то что стоит под зловещей надписью, думает: хорошо бы бомба упала сюда прямо сейчас. Она замечает черный автомобиль, проехавший через ворота, только когда он останавливается рядом с ней.

Стекло опускается, и показывается красивое лицо женщины-офицера с рыжеватыми светлыми волосами.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Фолькенрат.

Похоже, она искренне рада видеть Циби.

– Нас перевели обратно сюда, – отвечает Циби и потом с отчаянием добавляет: – Нас разлучили с Магдой.

– А кто такая Магда?

– Моя сестра. Нас трое, но она прибыла только несколько недель назад. Она по-прежнему в Биркенау. Вы можете мне помочь?

Похоже, просьба Циби не