– Да, спасибо. Здорово, что мне не влетело за это.

Рядом с Тоби и Фиби я так легко стал самим собой, что еще больше затосковал по общению с ними. Не думал, что буду так сильно скучать.

– В последнее время я вроде как избегаю мобильного, – робко объяснил я.

Фиби нерешительно улыбнулась, начала что-то говорить, но резко оборвала себя, передумав.

– Ты без трости, – перевела она тему.

– Обменял ее на волшебные бобы и диктатуру маленькой ближневосточной страны.

– А также засушливый климат, в котором, к несчастью, волшебные бобы не взойдут, – сухо заметил Тоби.

– Вот чувствовал же, что где-то тут был подвох. – Я состроил расстроенную мину.

Фиби засмеялась, а Тоби пустился в рассуждения о том, что если уж мои волшебные бобы взойдут, то я должен всенепременно и незамедлительно отправить своих здоровяков собирать урожай. И пока мы трое перебрасывались нелепыми шуточками, я чувствовал такую радость, какую давно уже не ощущал.

– Слушайте, – начал я, – я хотел…

– Эзра! Привет! – взвизгнула Шарлотта, обняв меня с не пойми откуда взявшейся томностью. Рядом с ней тут же материализовались Джилл с Эммой, и вся троица оказалась с нами в начале очереди, будто это само собой разумелось.

– Ты не против? – сладким голоском поинтересовалась Шарлотта, заказав кофе перед Фиби.

Помрачнев и опустив взгляд, Фиби пробормотала себе что-то под нос. Тоби многозначительно прокашлялся.

– Эзра же занял нам место, правда, милый? – Джилл похлопала меня по руке.

– Конечно, – глухо отозвался я и поморщился, недовольный своей мягкотелостью.

Тоби скривился от отвращения, и я его не винил.

На уроке ораторского искусства Кэссиди снова сидела с книгой, со среды прочитав где-то две трети. Я спокойно сел рядом и достал свою книгу. Кэссиди бросила на меня взгляд и со вздохом отодвинулась. Мое присутствие вызывало у нее омерзение?

– Ты это серьезно? – прошептал я.

– Что именно? – Кэссиди непонимающе нахмурилась.

– Тебе даже сидеть со мной противно?

Она опустила книгу и мгновение пристально смотрела мне в глаза. Но что бы в них ни искала, видимо, не нашла.

– Нам необязательно и дальше сидеть друг с другом, – с нажимом сказала она.

– Понятно, – сухо ответил я, встал и пересел за пустую парту подальше от нее.

В класс вошла мисс Уэнг, поставила безумно скучный документальный фильм и ушла. Мы с Кэссиди уткнулись в свои книги и время от времени бросали друг на друга взгляды в скудном свете закрытых жалюзи окон.

Когда кто-то похлопал меня по плечу, я вздрогнул всем телом.

– Выйдем, – позвал Тоби.

Я даже не слышал, как он вошел.

Так как учительницы в классе не было, я подхватил рюкзак и последовал за ним в смежную комнату.

– Не делай этого, – попросил Тоби, прислонившись к стоявшему в центре столу. Тот был завален ворохом бумаг, которые он сортировал. Из наушников, включенных в самый допотопный айпад на свете, звучала музыка, подозрительно смахивавшая на оперу.

– Не делать чего? – уточнил я.

– Не суй мне отрезанную голову! – со злостью в голосе наехал на меня Тоби.

– Понятия не имею, о чем ты! – Я правда его не понимал. Но Тоби был серьезен, как никогда.

– Правда? – с издевкой спросил он. – Помнишь мое двенадцатилетие? Отрезанную голову? Как мы ни с того ни с сего вдруг перестали быть друзьями?

– Это ты Кэссиди называешь «отрезанной головой»?

– Нет, Фолкнер. Я называю тебя идиотом. Ты отталкиваешь меня. Точно так же, как в седьмом классе.

Тоби сверлил меня злобным взглядом, и я, скрестив руки, тоже зло уставился на него.

– Ты не забыл, что сам поймал эту голову? Я-то тут при чем?

– Я сейчас не о дурацкой голове говорю, Фолкнер! Я говорю о тебе. Я был толстяком, рисовавшим комиксы. Меня по-любому ждали насмешки и издевательства. Ты ведешь себя так, будто тот день в Диснейленде – моя большая трагедия, но это ты потерял лучшего друга. Это ты стал обедать с популярными ребятами без мозгов и забыл, как быть офигенно классным, поскольку слишком старался быть крутым. Если бы ты хотел, то мы могли бы по-прежнему общаться после школы. Но ты просто выбросил меня за борт, потому что именно этого от тебя и ждали. И делаешь это снова. Это отстойно.

Я в ужасе смотрел на Тоби, понимая: он прав. Я оттолкнул его. Нам тогда было по двенадцать, и, по правде говоря, я считал чудом, что выгляжу, одеваюсь и бью по мячу достаточно хорошо, чтобы не попасть под раздачу. Но мне даже в голову не приходило, что можно было обойтись без потери лучшего друга. Что у меня был выбор.

– Ну я и задница, – признал я.

– Порядочная, – согласился Тоби. – Можешь даже вставить какую-нибудь гейскую шуточку про то, что я их люблю. – Тоби пожал плечами, сдерживая ухмылку.

– Я бы с удовольствием, но тогда буду выглядеть тем еще хером.

– Один – ноль в твою пользу, – фыркнул Тоби.

– Прости, что я снова так себя повел. Просто… я не знаю… этот полный крах с Кэссиди. – Я вздохнул, бросив взгляд на дверь в класс мисс Уэнг.

– Да, спасибо, что написал нам сообщение. Мы вечность ждали вас двоих в «Фиесте», – проворчал Тоби.

– Прости, – пробормотал я, чувствуя себя ужасно.

– Как она это сделала? Попросила остановиться у какого-нибудь кафе и разбила за столом твое сердце?

– Нет, – с горечью ответил я. – Хотя так было бы намного порядочней с ее стороны. Она просто-напросто не приехала. Я нашел ее в замковом парке, на свиданке с другим парнем.

Тоби выронил ручку, которую вертел в пальцах.

– Шутишь? В вечер танцев?

– Разве это важно? Она не собиралась на них идти, – уныло пожал я плечами.

– Еще как собиралась! – с жаром возразил Тоби. – Она присылала мне фотки со своим платьем, обошедшимся в пятихатку баксов, спрашивала все, понравится ли тебе, и протаскала Фиби по всем обувным Иствуда.

– Правда?

– Полюбуйся сам на все эти девчачьи сообщения, – протянул мне мобильный Тоби. – И заметь, я терпел все это исключительно из-за нашей дружбы.

– Я тебе верю, – сказал я, но Тоби настойчиво совал мне свой телефон.

Кэссиди прислала ему фотографию, сделанную в красивой раздевалке дорогого магазина. Она сама сняла себя в зеркало, позируя босиком в золотом платье и скорчив смешную рожицу. На заднем фоне виднелась Фиби, пытавшаяся не попасть в кадр.

– Ладно, – осторожно произнес Тоби, забирая у меня мобильный. – Зря я показал тебе это, дружище. У тебя руки дрожат.