Сегодня всё для моего зрителя, чего бы он ни пожелал.

Меня уже трясёт от возбуждения, между ног скапливается густая влага, а Вадим будто бы читает мои мысли:

– Коснись себя.

И я слушаюсь: седлаю стул, расставляю ноги пошире, а дрожащие пальцы ищут на моём искрящемся от электрических разрядов теле заветную точку. Кажется, никогда не была настолько возбуждена, никогда не была настолько смелой. Снова ловлю взгляд Вадима – туманный, горящий почти инфернальным огнём, и тяжело сглатываю. Его член в крупной ладони, скользящей сверху вниз и обратно. Ритм то ускоряется, то выходит в ноль, и я подстраиваюсь под него, облизывая пересохшие губы. Мои пальцы на средоточии нервов, кружат вокруг, гладят, живут своей собственной жизнью.

– Ох, мать его, – шипит Вадим сквозь сжатые зубы. На виске пульсирует жилка и на лбу выступают бисеринки пота, подсвеченные мягким светом ламп. – Я уже…

И мне этого достаточно, чтобы кончить самой, хотя всегда думала, что самоудовлетворение – не мой выбор. Но оргазм прошивает меня раскалённой добела стальной нитью, выкручивает дугой, но я не могу оторвать взгляда от изливающегося себе в ладонь невероятно прекрасного мужчину.

* * *

Мы возвращаемся из нашего персонального рая примерно в обед, и всю дорогу я дремлю, свернувшись калачиком. Мне даже снится что-то, и сон этот помнится тревожным. Ничего не сохраняет сознание, но остаётся лишь ощущение – чего-то липкого и душного.

Я не верю в вещие сны, не следую ритуалам и приметам, но доверяю ощущениям, и они меня не радуют.

– Пообедаем у меня? – спрашивает Вадим, когда до наших домов остаётся не больше двух сотен метров, а я киваю.

– Только я к бабуле заскочу. Узнаю, как у неё дела.

– Соскучилась? – улыбается, а я пожимаю плечами.

Телефоны наши за три дня разрядились полностью, и я слегка волнуюсь, что столько времени ничего не слышала о домашних. Мало ли.

– Ладно, иди сначала домой, – милостиво разрешает, а я показываю ему язык. – Но сильно не задерживайся, ты ещё должна мой омлет попробовать.

– Хвастаешься?

– Констатирую факт. Он у меня фантастический!

– Уговорил, – смеюсь и, обняв его порывисто за шею, целую в небритую щёку. Колючий, но так сладко пахнет.

Машина останавливается между нашими заборами, я толкаю дверцу и тороплюсь домой. Наверное, бабуля волновалась – кто же знал, что там связь ловить не будет.

Бабулю нахожу во дворе: она воюет с урожаем вишен, но завидев меня, бросает работу, наспех отбирает руки белым полотенцем, а оно окрашивается алым соком.

– Катюша! Наконец-то!

Она встревожена, а я спешу к ней, чтобы понять, что именно её так всполошило.

– Где Вадим? – спрашивает первым делом, а я взмахиваю рукой в сторону калитки, мол, дома.

– Надо ему всё рассказать! Надо предупредить! – тревожится и тащит меня к выходу. – Быстрее!

Господи, что стрястись-то успело, пока нас не было?

Покручивая кольцо брелока на пальцах, вхожу во двор и быстро иду к дому. Всё-таки я должен накормить Катрин своим омлетом – в нашем микроотпуске было совсем не до этого.

На порожке возле двери лежит одинокий сапог, и я на мгновение зависаю, вспоминая, каким образом умудрился здесь его оставить. Тем более что он не мой – маловат размерчик, да и фасон женский.

Хм, это же хлам бывших хозяев. Точно, дошло! Старая обувь была аккуратно сложена в больших коробках, оставалось только выбросить, но всё руки не доходили.

Странная фигня, честное слово.

Всё ещё размышляя о несчастном сапоге, берусь за ручку двери, а она не заперта. Нет, или у меня с мозгами не всё в порядке или, пока меня не было, дом кто-то навещал.

Понять бы, что это за гости такие были, незваные. И какого хера приходили.

В доме тихо, если не считать перевёрнутых в коридоре коробок. Будто бы кто-то, торопясь уйти, перецепился через них, да не осталось времени убрать беспорядок.

Первая мысль: Арина. Наверное, снова пряталась у меня, но отметаю эту догадку. Моя сестра педант ещё тот и лучше умрёт, чем станет разводить бардак. С детства не могла уснуть, если куклы были разбросаны, а морда медведя смотрела не в ту сторону.

Тогда что? Замок не сорван, нет. Просто впопыхах его будто бы забыли запереть. Родители? Стали бы они сапогами чужими разбрасываться – вообще на них не похоже. Бывшие хозяева? Нет, исключено: я всю фурнитуру заменил первым делом.

В доме определённо кто-то хозяйничал, хотя на первый взгляд кажется, ничего и не пропало. Да и нет тут никаких ценностей – это же не городская квартира. В кухне перевёрнут стол, а белая скатерть валяется неопрятной кучей рядом. Стулья постигла та же участь, что и стол, но больше ничего существенного не произошло. Кто-то психовал и мебелью швырялся? Халк местный?

Достаю из кармана телефон и только тогда вспоминаю, что за три дня он успел полностью разрядиться. Не нравится мне это всё, нужно полицию вызвать, что ли. Но для начала узнать, не приходил ли в гости кто-то из своих. Мало ли, у кого духовный кризис случился.

– Вадим! Ты внутри? – Голос Ольги Петровны встревоженный, а я откликаюсь. Где мне ещё быть?

Они врываются с Катрин, как две фурии, а я обвожу комнату рукой. Слова здесь точно излишни.

– Кажется, омлет снова отменяется, – тихо говорит шокированная Катрин, осматривая мою кухню. – Бабуля, случилось что? Ты так бежала. Рассказывай!

Ольга Петровна тяжело дышит, прикладывает руку к груди и жестом просит немного времени. Я же поднимаю стол, возвращая его на место, достаю из ящика чистую скатерть, и пока моя соседка переводит дух, комната начинает напоминать себя прежнюю. Наливаю в стакан воду и протягиваю Ольге Петровне. Мои движения спокойные и размеренные, хотя одному богу известно, чего мне это стоит. Конечно, я злой – иначе и быть не может. Потому что не выношу, когда кто-то переходит границы допустимого.

А ворваться в мой дом и устроить в нём чёрт знает что – ни в какие ворота.

– Ольга Петровна, присаживайтесь, – предлагаю, поднимая торчащий вверх ножками стул. – Водички попейте.

– Спасибо, сынок, – благодарно улыбается и выпивает залпом всю налитую в стакан воду. – Ох, в моём возрасте такие стрессы не к добру.

Я бы отвесил пару шутливых комплиментов, но мой мозг не способен сейчас ничего генерировать, кроме матов. Потому молчу, чтобы никого не напугать.

– Бабуля, ты знаешь, что здесь произошло? – Катрин возвращает разговор в нужное русло. – Грабители?!

– Я мало что видела, и почти ничего не успела сделать, – сокрушается, а я наливаю воду уже себе. – Я на рассвете вышла задать корма своей живности и услышала звук мотора. Обрадовалась, подумала, что вы вернулись. Побежала к воротам, а там машина большая, а возле неё мужик какой-то, незнакомый. Высо-о-кий такой.