Асура растерянно огляделась. Наверное, ни один хибо и предполагать не мог, чем обернется взрыв. Даже Джнахин. Никто не видел его лица, но поза говорила о многом: он держался за голову, словно восклицая: «Что я наделал?»

Охотница не заметила наемников Жженого, по крайней мере, живых. Дыма становилось все больше, он расползался во все стороны, мешая обзору.

Асура продолжала искать, и, наконец, ее взгляд остановился на телах. Ни одно не шевелилось. Видимо, всех накрыло взрывной волной, и хуже всего пришлось тем, кто находился в тот момент выше по холму.

– Надо уходить, капитан, – первой заговорила Канни Офир. – Дело сделано. – Ее пленник стоял рядом с ней на коленях. Отсветы огня плясали на его лице, глаза были выпучены, клейкая лента почти отошла и висела, как порванный транспарант.

– Хочу убедиться, что они мертвы. Мне не нужна на хвосте компания одержимых местью псов, – ответил Фаррел и стал подниматься вверх по склону. Ему было наплевать на пожар, готовый в ближайшие минуты поглотить и подножие холма. Огонь резво перескакивал с дерева на дерево. Было светлее, чем днем. – Шевелитесь. Чем раньше закончим, тем быстрее отправимся дальше.

Хибо рассредоточились по склону, переходя от тела к телу. Асура нашла еще троих, они были мертвы, Таг на ее глазах перевернул четвертого – у него дымилась голова. В одном месте тела лежали в куче, выстроенной ударной волной. Асура подумала, что хибо повезло свалиться в глубокий овраг и избежать подобной участи.

Асура почти ничего не видела из-за дыма, и, если бы не герметичный шлем, давно бы задохнулась. Она хотела повернуть назад, но голос Зетама Ратьеса привлек ее внимание. Подрывник стоял у поваленного взрывом дерева, на котором плясали язычки пламени, и указывал на что-то у себя под ногами. Асура подошла позже всех. Наемники замерли практически посреди огня и смотрели на Жженого.

Он был жив. Охотница видела, как раненый шевелится и открывает и закрывает рот. Его спасла броня, точнее, приняв на себя наибольший урон от взрывной волны, она превратилась в опаленную скорлупу. Шлем сорвало с головы, волосы сгорели. Лицо – кровавая маска, покрытая волдырями. Горячий воздух и сейчас работал над его плотью. Асуру тянуло отвернуться: солдат не должен погибать так. Пуля, выпущенная точно, милосердна, огонь, медленно пожирающий человека, – нет. Огонь подлый и жестокий.

Вряд ли Жженый видел их. Один его глаз вытек, другой бесцельно шарил в пустоте. Как и правая рука, которой он словно умолял помочь ему.

– Я думал, что узнаю его, – сказал, выдержав паузу, Фаррел. Асуре показалось, он нарочно продлевает страдания врага. – Он профессионал, хотя и не очень удачливый. Но нет… я никогда его не встречал…

Это было все. Больше никаких речей и сожалений. Джнахин просто делал свое дело, он ликвидировал станцию и людей, которые стремились убить его.

Возможно, капитан продолжал говорить внутри себя, приводя какие-то доводы в собственное оправдание, но никто из хибо этого уже не слышал.

Джнахин вытащит пистолет и выстрелил Жженому в лоб. Тело вздрогнуло, и вытянутая рука упала. Это был драматический жест, но довольно жалкий и глупый.

Собственно, ничего больше Джнахин сделать не мог.

– Уходим.

Никто не возразил. Группа сбежала с холма, удаляясь все дальше от огня. Операция завершилась успехом, хотя нельзя было назвать ее идеальной. Но что случилось, то случилось, и вся ответственность лежит на майоре Офир и ее начальстве. Действуй группа по плану Фаррела, у них были все шансы обстряпать дельце тихо и так же убраться, никого не потревожив. До взрыва, разумеется.

И все же, несмотря на эти «но», Асура испытывала облегчение. Все живы, и она хорошо сделала свою работу; ей хотелось думать, что теперь дистанция между ней и братьями по оружию наконец исчезнет. Ну, или сократится до минимума, и ее перестанут считать просто полезным приобретением.

Теперь это почему-то стало важно для нее, одиночки, воспитанной одиночкой. Да, Лам Лаа была такой, хотя и жила в общине. Асура всегда считала, что ее единственный выбор – следовать этой же дорогой, но вдруг она ошибалась? Охотница чувствовала ко всем этим людям то, чего никогда не подозревала у себя. Возможно, если не привязанность, то, по меньшей мере, симпатию и желание стать частью маленького сообщества.

Как же трудно разбираться во всем этом! Странно и страшно поменять свою жизнь, научиться заботиться о ком-то, кроме себя, рассчитывать на чужое плечо и доверять свои мысли окружающим.

Когда Асура жила в общине на Окизи, она воспринимала общество хибо как должное, но сейчас все было по-другому. Охотница стремилась доказать, что достойна быть среди них.

Они шли, и вокруг опять сомкнулся темный ночной лес; теперь он Асуре даже нравился. Пожар остался далеко позади, его свет уже не добирался сюда через плотные заросли. Ночные животные все так же кричали и скрипели в ветвях.

Сверяясь с картой, Фаррел вел своих людей на восток, потом свернул на юг. Взрывом было уничтожено два дрона из трех, но и оставшегося было достаточно, чтобы не заблудиться.

Изиана. «Лагерь». Несколько часов спустя

Основной специальностью Испала Шейо была полевая медицина, поэтому Канни могла рассчитывать лишь на его мнение.

Сержант присел возле лежащего на спине пленника, наклонился над ним, проверяя пульс, заглянул под веки, затем вытащил сканер быстрой диагностики из поясного отделения и провел им над телом.

Сидящий неподалеку Таг Ирган видел, что человек просто пялится в темноту и ничего больше.

– Что с ним? – спросила эмадинка, внимательно взглянув на Испала. Оба были без шлемов, поэтому Офир могла без труда разглядеть выражение лица наемника. – Шок?

– Именно. – Сержант изучал показания прибора, покачал головой. – Типичная картина. Если не считать порезов, ушибов, ссадин и необходимости противостолбнячной сыворотки, он здоров.

– Прогноз?

Шейо пожал плечами.

– На беднягу свалилось слишком многое. Не думаю, что в ближайшее время он сможет с вами разговаривать. И вообще с кем-либо.

– В смысле?

Таг уловил в ее голосе нетерпение, а возможно, это был намек, чтобы Шейо не вздумал шутить. Он и не думал.

– Не буду читать лекции, вы и сами должны знать подобные вещи, – холодно заметил сержант. – Учащенный сердечный ритм, низкое давление, сознание затемнено, почти нет реакции на раздражители, дыхание прерывистое, кожа холодная, светло-серая. Это третья степень. Если не принять мер, прогноз неблагоприятный.

На лице Канни появилось отвращение.

– И это что, из-за небольшой перестрелки?

– Он гражданский, – сказал Шейо. – До сегодняшнего дня, наверное, оружие видел только в кино, а вы выдернули его в самое пекло. Удивительно, что он жив до сих пор. Наверное, потому, что не получил травмы с обильным кровотечением.