Я все-таки пошла с ним, помня о том, что старая любовь нержавеет. Вдруг девица начнет его соблазнять? «Он делает только то, чтохочет», – с грустью думала я, поднимаясь с ним в лифте. На седьмом этажемы вышли. Саша позвонил в дверь напротив выхода из лифта. Сунул руки в карманыбрюк и стал ждать. За дверью царила тишина. Второй раз на звонок нажала я, стем же успехом. Саша пожал плечами, потом толкнул дверь. Она открылась. Сашавошел в прихожую, огляделся и позвал:

– Счастье мое, ты меня слышишь?

Никто не ответил. Я бестолково толклась у порога, но дверьза собой закрыла. Саша не спеша прошел на кухню, потом свернул в коридор искрылся из поля зрения. Потомившись в прихожей, я пошла за ним. Дверь в спальнюбыла распахнута настежь, разобранная кровать пуста. Саша был в гостиной, гдестояли диван, кресла и кинотеатр у противоположной стены, он замер передкреслом спиной ко мне и что-то разглядывал у себя под ногами. Я приблизилась иувидела Кристину. Она полулежала возле кресла, голова откинута на подлокотник,рот приоткрыт, на подбородке и щеках видны следы рвоты. Саша коснулся ее шеи ипокачал головой.

– Что с ней? – испуганно спросила я.

– Передоза. Обычное дело.

– Она что… надо вызвать врача.

– Бесполезно. Врач ей не поможет. Она умерла часа дваназад.

Я заставила себя еще раз посмотреть на Кристину, она была вночной рубашке ярко-красного цвета, на лице размазанная косметика, глазазакатились. Саша молча оглядывался. Потом прошел на кухню, я за ним. Онзаглянул в мусорное ведро и чертыхнулся.

– Идиотка.

– Она наркоманка? – спросила я.

– С приличным стажем.

– Ты уверен, что она сама… – Эта мысль меняиспугала, а еще я подумала, что вижу уже четвертый труп за последние несколькодней.

– Не уверен, – покачал головой Саша. – Номенты, скорее всего, копать не будут. Девушка хорошо им известна. Меня смущаетдверь, оставленная открытой, но наркоманы такой народ… – Саша пожалплечами, потом оглядел кухню. На столе стояла открытая бутылка коньяка и бокал,рядом пепельница, доверху заполненная окурками.

– Они узнают, что ты звонил, – облизнув губы,сказала я.

– Почему бы мне ей и не позвонить? Вспомнил старуюподружку. А то, что я звонил из твоего номера… всегда можно сказать, что ты втот момент была в ванной.

– Тебя не удивило, что она… ты ведь говорил…

– Я помню, что говорил.

Он достал из кармана изумруд, поразглядывал его, держа зацепочку, сунул назад в карман.

– Что-то за этой вещицей есть. Что-то очень любопытное.Идем.

Только в тот момент я сообразила, что мы находимся в чужойквартире, где лежит мертвая женщина, и заспешила к входной двери.

– Миронов, Кирилл… теперь эта девушка, – сказала яуже в машине. – Без нее мы вряд ли узнаем…

– Узнаем, – отмахнулся Саша. – Бабы болтливыпо своей природе, а у Кристины была подруга. Они часто скандалили и дажедрались не раз, но в общем-то доверяли друг другу. Придется навестить Дусю. Онаживет неподалеку.

– Может быть, стоит позвонить в милицию? –неуверенно спросила я.

– Она и позвонит. Если захочет.

По улице с бесконечной вереницей одинаковых домов мы выехалина проспект. Слева между высоченных зданий, возведенных недавно, притулилсядвухэтажный дом из красного кирпича. Мы свернули во двор. В доме был всего одинподъезд. Саша набрал цифру «четыре» на домофоне и стал ждать.

– Кто? – сурово спросил женский голос, низкий,хриплый, дама зашлась в кашле, а Саша ответил:

– Дуся, открой, пожалуйста.

– Это ты? – ахнула она.

– Да. Это я, Саша.

– Заходи, – помедлив, ответила женщина и открыла.

Мы вошли в подъезд. На первом этаже дверь квартиры справабыла открыта, на пороге стояла женщина лет тридцати пяти, высокая, темноволосаяи очень красивая какой-то вызывающей, дикой красотой. Волосы падали на еегрудь, глаза ярко блестели. Она стояла совершенно голая, но это не смущало ее.Не смутило и Сашу. Из нас троих только я почувствовала неловкость.

– Вот так сюрприз, – сказала Дуся. Трудно былопридумать имя, которое так же мало подходило бы ей, как это. Дуся обняла Сашу,нет, повисла на нем и поцеловала в губы, прижимаясь к нему всем телом, поцелуйвышел долгим. Саша обнял ее, но, к моему облегчению, на страстные объятия этовсе-таки не походило, по крайней мере, с его стороны. Он снял ее руки со своейшеи и сказал, отстраняясь:

– Обалдеть. Ты стала еще красивее.

Тут женщина удосужилась взглянуть на меня и нахмурилась:

– Кто это?

– Я постоянно забываю, как ее зовут, – ответил они тоже посмотрел на меня с таким видом, как будто пытался решить, откуда яздесь взялась.

– Завел новую подружку? – усмехнулась Дуся,сцепила руки на груди и изучала меня. – У тебя что, изменились вкусы? Этапохожа на студентку-отличницу.

– На самом деле она воровка, – порадовал он ее.

Теперь в недоумении пребывала Дуся, а я мысленночертыхнулась, одновременно поймав себя на мысли, что злиться на Сашу не всостоянии, то есть я разозлилась, конечно, но тут же испуганно подумала, чтомой гневный вид, чего доброго, по душе ему не придется.

– Шутишь? – произнесла Дуся.

– Шучу. Она всего-навсего оттяпала деньги у мужа,невинные девичьи шалости. Войти можно?

– Конечно, – опомнилась Дуся.

Мы вошли в просторную прихожую, и хозяйка поспешно закрыладверь на замок, а потом еще накинула цепочку.

– Проходи на кухню.

Я исподтишка оглядывалась, следуя за Сашей и этой дамочкой.Все в ее доме резко отличалось от того, что я видела у Кристины. У той былановая квартира с так называемым евроремонтом. Здесь ремонт не делали летдвадцать, обои в цветочек, на полу паркет, старый, в щербинах и пятнах,вытершийся и потускневший. И антикварная мебель. Наверное, еще сдореволюционных времен. Громоздкий шкаф на кухне, темный, с резьбой намногочисленных дверцах, занимал половину стены. Старинную тумбочку переделалипод мойку, еще был круглый стол с венскими стульями под абажуром с кистями, наокне темные шторы, а в шкафу посуда, которую можно увидеть разве что в музее. Яразглядывала окружающие предметы, а Дуся Сашу.