войском. Он имел в своем распоряжении отряд муртазиков, которые набирались следующим образом: каждый юнэ-из ставил одного вполне вооруженного всадника и одного пехотинца. Эти люди должны были жить в мечети, охранять арестантов, исполнять приказы наиба, начальника мехкеме и совета, собирать народ на совещания и на войну. За это конный муртазик получал в месяц 15 сапеток, пеший – 10 сапеток зернового хлеба; кроме того, он получал еще часть денежного штрафа (тапир), который должны были платить осужденные. Вооружаться, кормиться, одеваться он должен был сам. Если он терял свою лошадь на службе, то получал 100 сапеток зерна из магазина мехкеме.

После того как Мохамед-Эмин заставил признать и затем укрепил свою власть и свое влияние в Абадзехии, в равнинах Шапсугии и Натухае, ему осталось покорить еще важную часть Адыгской страны – горную Шапсугию и страну Убыхию. На горной цепи по берегу Черного моря от Суджука до Убыхии жила та часть шапсугов, которая более всех противилась введению магометанства. Наиб поступил очень мудро: он только в конце решился идти на эту часть шапсугов. Несмотря на то, что большое количество вновь обращенных в равнинах Шапсугии приверженцев наиба все лето подготавливало население, стараясь склонить обещаниями и угрозами своих соплеменников к принятию Мохамед-Эмина, он, однако, во время своего похода через горы, который был им начат в сентябре и окончен в ноябре, был повсюду встречен хотя и без сопротивления, но с недружелюбной холодностью. Большинство горцев отказывалось повторять формулы Корана и присягать наибу в покорности, однако они не препятствовали постройке нескольких мечетей и организации трех мехкеме в Пшат-Мезибе, Шапсуге и Туапсе. Наиб шел к своей цели, как всегда, с большим терпением и сдержанностью, зная хорошо, что население гор не так скоро, как население равнин, меняет свои законы и обычаи.

Зиму 1849/50 года Мохамед-Эмин употребил на постройку одного мехкеме в Убыхии; там он нашел такую же холодную встречу, как и в горах Шапсугии, но так как в Убыхии видели, что вся Адыгская страна признала господство наиба, то они не думали ни о каком сопротивлении. Однако и здесь также Коран не получил широкого распространения.

Благодаря исключительной энергии и ловкости, Мохамед-Эмину удалось добиться того, что не удавалось ни его предшественникам, ни туркам, ни тем более русским, – разделить (впервые с тех пор, как ведется предание абазов) Адыгскую страну на настоящие административные округа. Эту трудную задачу разрешил молодой, едва достигший тридцатилетнего возраста, человек, один, без поддержки, в чужой стране, язык которой не был ему знаком, едва три года тому назад пришедший из Дагестана. Страна была разделена на 13 мехкеме, важнейшие административные посты были заняты послушными и преданными ему людьми, и более 1000 конных и пеших муртазиков повиновались первому знаку наиба и приводили в исполнение его приказы.

Глава десятая

Дальнейшая деятельность наиба. – Введение мюридов. – Недовольство абазов. – Политика русских. – Начало Восточной войны в 1853 году. – Интриги турок против наиба. – Назначение татарского князя Зан-оглы-Сефер-бея пашой и правителем Абазии. – Отступление русских из Абазии. – Прибытие турецких войск и офицеров. – Пассивное сопротивление наиба. – Политика турок. – Тяжелое положение русских на Кавказе. – Состав выставленной против Абазии, Дагестана, Мингрелии и Анатолии русской армии.

Труды наиба в первое время увенчались почти чудесным успехом. Энергичный молодой человек не оставлял ни на один миг свою работу; день и ночь на лошади неутомимо разъезжал он во всех направлениях по стране, сопровождаемый преданным отрядом, возбуждал к сопротивлению против русских, наказывая со строгостью, а часто и с жестокостью, изменников и перебежчиков, и особенно стремился сделать обряды новой религии, апостолом которой он стал, общенародными и для всех обязательными. Для поддержания этой пропаганды он ввел по примеру Шамиля монашеский орден мюридов и образовал из них отряд, в котором стремился вызвать фанатизм к новой вере.

Это было большой ошибкой. Не говоря уже о том, что Мохамед-Эмин не мог образовать из импровизированных абазских мюридов фанатиков, потому что дух этой расы противился вообще всякому религиозному фанатизму, настойчивое проведение магометанства возмутило большую часть адыгского народа. Новая вера была и без того противна народу, и понадобились ранее описанные обстоятельства, чтобы она укоренилась в стране. Мусульманский фанатизм, который, естественно, влечет за собой тиранию, должен был, однако, натолкнуться на упорное сопротивление народа, который привык рассматривать личную свободу как высшее благо. Наиб очень хорошо знал характер народа, во главе которого встал, и остерегался поступать с населением слишком деспотически, но его помощники, импровизированные мюриды, позволяли себе часто от его имени самовольные поступки, которые имели очень дурные последствия. Часто случалось, что стоило только наибу покинуть мехкеме, как жители уже восставали и прогоняли начальника мехкеме, кадиев и муртазиков; нередко сжигались общественные строения и мечети. Это особенно часто случалось в Убыхии и в горах Шапсугии. В Абадзехии, где поселился Мохамед-Эмин и, так сказать, имел свой двор, где народ, освобожденный от гнета черкесов, из благодарности и своих собственных интересов был больше привязан к его личности, введенная им административная система действовала довольно правильно.

Русские с 1850 года отказались, по-видимому, от всякой серьезной войны. Они довольствовались тем, что держали свои крепости на осадном положении и все более и более затрудняли всякую связь с турками и начали придерживаться своего рода примирительной системы. Командовавший берегом Черного моря адмирал Серебряков был ревностным представителем этой системы. Он знал адыгский язык и поддерживал многочисленные связи с некоторыми влиятельными фамилиями в Натухае. Однако впоследствии оказалось, что адмирал хотя и был лучше всех русских офицеров знаком с обстоятельствами дела в Абазии, но значительно заблуждался в характере адыгов, которые были столь же недоверчивы к русской политике, сколь вооружены против русской армии.

Опасность быть покоренными русскими и энергия наиба Мохамед-Эмина привели адыгский народ к неизвестному еще дотоле единению и, по крайней мере, к видимому принятию магометанства. Необходимо было еще только немного времени, чтобы укрепить это вновь возведенное здание. Наиб начал серьезно думать о том, чтобы распространить свое господство на южные племена, которые находились в перемирии с русскими.

В таком положении застала Абазию, которую, заметим между прочим, Порта никогда не выпускала из вида, в 1853 году война, вспыхнувшая между Турцией и Россией. Успехи магометанской веры в Константинополе очень одобрялись и поощрялись. Ведь это было единственное средство сделать влияние Турции значительным. То, что не удавалось ей в продолжение многих столетий, когда она владела частью Кавказа, сделалось теперь само собой: русские стали, опять без их ведома и желания, орудием пропаганды Корана и