Нетерпеливые слушатели без обиняков и в весьма грубых выражениях уведомили киммерийца, что подробности его путешествия до момента, как он набрел на сокровище, их очень мало волнуют.

— После того как я наткнулся на клад, я просто провалялся там несколько дней, ставя ловушки на кроликов, отдыхая и дожидаясь, пока заживут раны. Возле западного горизонта курился дымок, но я поначалу решил, что это какая-нибудь пиктская деревня у берега. Я хоронился недалеко от нее, но дело в том, что Траникос припрятал клад в таком месте, которое пикты стараются обходить… Так что если за мной кто и следил, то разве издалека, не показываясь на глаза.

Прошлым вечером я наконец двинулся дальше на запад, предполагая выйти к берегу несколько севернее того места, где был виден дымок. Я почти достиг моря, когда налетел шторм. Спрятавшись за скалой, я стал ждать, пока буря иссякнет… Потом влез на дерево посмотреть, не видно ли пиктов, но вместо этого увидел твой карак, Стром. Он стоял на якоре, а люди высаживались на берег. Я как раз направлялся к вашему лагерю, когда мне попался Галак… Я его и проткнул, потому что между нами, видишь ли, имелась старинная рознь. О карте, которую он хранил у себя, я не знал, пока перед смертью он не попытался ее съесть.

Присмотревшись к ней, я сразу сообразил, что к чему, и принялся размышлять, как бы ее к делу приставить, но тут набежали твои ухари и обнаружили труп. Пока вы друг на друга орали и сыпали обвинениями, я прятался в чаще едва ли не в десятке шагов. Просто счел момент неподходящим, чтобы вам показаться…

Лицо Строма перекосила ярость. Она не укрылась от Конана, и киммериец расхохотался.

— Так вот,— продолжал он.— Лежа там и слушая ваши разговоры, я уяснил, как обстояли дела, и понял, что несколькими милями южнее находятся Валенсо с Зароно. Так что, когда в итоге ты обвинил Зароно в убийстве Галака и похищении карты и высказался в том духе, что надо бы пойти предпринять с ним переговоры, а там, чего доброго, подвернется возможность убить его и карту вернуть…

— Ах ты пес,— пробормотал Зароно.

Позеленевший Стром выдавил из себя смешок.

— А с чего,— сказал он,— ты вообразил, будто я собирался вести честную игру с продажным негодяем вроде тебя?.. Рассказывай, Конан.

Судя по ухмылке киммерийца, он только рад был подогреть их взаимную ненависть.

— А я уже почти все рассказал… Пока вы двигались вдоль берега, я рванул напрямик — лесом и первым добрался до крепости. Ты, Стром, верно угадал, что корабль Зароно, скорее всего, не выдержит шторма. Ну да, ты знал, чего ждать от этого берега…

Итак, что мы в итоге имеем? У меня — сокровище. У Строма — корабль. У Валенсо — припасы… Зароно, один ты оказываешься вроде как не при делах, но, чтобы раздоров не было, включим и тебя… Короче, предложение у меня очень простое.

Клад разделим на четверых. Мы со Стромом забираем наши доли и уплываем на «Кровавой руке». А Зароно с Валенсо берут свои четверти и остаются здесь — повелевать дикими чащами. Либо рубят лес и строят себе корабль… Так вы, кажется, поступить собирались?

Валенсо страшно побелел, Зароно выругался, и только Стром расплылся в улыбке.

— Ты, верно, спятил,— сказал Зароно,— Неужели ты впрямь собираешься в одиночку плыть со Стромом на «Кровавой руке»?.. Да вы отчалить не успеете, как он глотку тебе перережет!

Конан расхохотался — это предположение его искренне развеселило.

— У нас тут,— согласился он,— прямо головоломка про козу, капусту и волка. Помните? Как их всех перевезти через реку, чтобы волк не слопал козу, а коза — капусту?

— Киммерийские шуточки…— скривился Зароно.

— Я здесь не останусь! — выкрикнул Валенсо. Его темные глаза диковато блестели.— С сокровищем или без, но я должен уплыть!

Конан задумчиво прищурился.

— Хорошо,— сказал он.— А как вам такой расклад: делим добычу, и Стром уплывает с Зароно, Валенсо и частью людей графа по его выбору… А я остаюсь хозяйствовать в крепости с остатком людей графа и командой Зароно. Я-то себе корабль выстрою…

У Зароно все поплыло перед глазами.

— Стало быть, вот какой у меня выбор? Либо застрять здесь, либо отправиться на «Кровавой руке» одному, без команды, чтобы меня там мигом убили?

Смех Конана эхом отразился от стен зала, и он весело огрел Зароно ладонью по спине, не обращая внимания на убийственно-яростный взгляд, которым наградил его буканьер.

— Именно так, Зароно! — кивнул киммериец.— Оставайся здесь, а мы со Стромом поплывем. Или плыви с ним сам, а я останусь тут с твоими людьми.

Стром проговорил со всей откровенностью:

— Я бы лучше взял Зароно! Ты, Конан, настроишь моих молодцов против меня, и я повисну на рее прежде, чем мы доберемся до Барахских островов!

В лице Зароно не было ни кровинки, только на лбу выступил пот.

— Ни мне, ни графу, ни его племяннице не выжить в плавании, если мы отправимся с этим демоном,— сказал он,— Но здесь, в этом зале, оба вы в моей власти. Кругом мои люди… Что мне помешает с вами разделаться?

— Ничто не помешает,— согласился Конан жизнерадостно,— Кроме того обстоятельства, что в этом случае люди Строма уплывут за горизонт, а тебя оставят сидеть на песочке, пока не явятся пикты и не вырежут всех. О том, что без меня тебе сокровища не видать как своих ушей, я уже вовсе молчу… Ну, есть еще кое-какие мелочи — например, то, что я голову тебе надвое раскрою прежде, чем ты успеешь кого-либо позвать!

Он говорил посмеиваясь, словно речь шла самое большее о какой-то веселой неразберихе… Но даже Белиза, притаившаяся наверху, понимала: все будет в точности так, как он сейчас описал. Кстати, его абордажная сабля лежала перед ним на столе, а меч Зароно пребывал под столом, там, где буканьер не мог с легкостью до него дотянуться. Гальбро был вообще не боец, а Валенсо выглядел не слишком способным ни к принятию решений, ни к действию.

— Именно,— кивнул Стром и выругался.— Напади на нас, Зароно, и ты убедишься, что мы добыча не из легких… Лично я склонен согласиться на предложение Конана. А ты что скажешь, Валенсо?

— Мне надо убраться с этого побережья! — глядя в пустоту, прошептал граф.— Я должен уплыть… как можно дальше… и как можно быстрей!

Стром нахмурился, не понимая определенной странности в поведении графа, и с ядовитой ухмылкой повернулся к Зароно:

— А ты что скажешь?

— А что мне остается? — зарычал тот в ответ.— Позволь мне взять на «Кровавую руку» троих помощников и сорок человек экипажа.

— Помощников — и тридцать бойцов!

— Отлично!

— Тогда по рукам!

По рукам, впрочем, ударять не стали, равно как и пожимать их. Не было даже ритуального возлияния в честь заключения договора. Сделка не сделка — двое капитанов продолжали смотреть один на другого, как голодные волки. Граф Валенсо дрожащей рукой пощипывал усы,— ему вообще было ни до чего, ему хватало собственных мрачных раздумий. Конан потянулся, как сытый кот, отпил вина и с улыбкой обвел взглядом собравшихся. Правда, эта улыбка больше напоминала оскал тигра, вышедшего на охоту. Белиза всем существом осязала эманации предательства и убийства, витавшие в зале. Ни один из четверых не имел намерения держать слово, которое только что дал,— быть может, Валенсо составлял единственное исключение. Что же до флибустьеров, каждый собирался завладеть и сокровищем, и кораблем. И ни с кем делиться не намеревался… Знать бы, что творилось на уме у этих хитрых, умных и кровожадных людей!..