Но Франциско Франко был и чем-то большим.

31 декабря 1939 года он произнес поистине удивительную речь.

Вообще-то Франко, в отличие от Муссолини или Гитлера, отнюдь не блистал как оратор и говорил на публике редко и довольно неохотно. Однако в канун нового, 1940 года он изменил своим привычкам и в речи, обращенной к испанскому народу и транслируемой по радио, счел нужным покритиковать Англию и Соединенные Штаты за «…преследование и уничтожение их коммунистических партий».

Он поговорил еще о попрании англосаксами идей истинной демократии и о том, как справедливы изоляция и преследование евреев во многих странах Европы — понятное дело, за их жадность и эгоизм, но главный пункт, конечно, заключался в защите английских и американских коммунистов от несправедливых нападок.

В то время это вызвало сенсацию, и даже сейчас, право же, хочется протереть глаза и перечитать написанное. В конце концов, в той же «франкистской» Испании коммунистов — в лучшем для них случае — отправляли на каторжные работы.

Тем не менее все правильно — речь была действительно произнесена. И конечно же, напрашивается вопрос — для чего Франко все это говорил? Ну, у него были свои соображения.

Во-первых, он хотел сказать нечто приятное немцам.

В конце 1939 года Пакт Молотова — Риббентропа служил краеугольным камнем германской стратегии в войне. Британская блокада была бессильна остановить германскую экономику, с Востока в Рейх безотказно поступало и продовольствие, и нефть, и стратегическое сырье, включая даже дефицитный каучук, закупаемый в Азии и транзитом через СССР доставлявшийся в Германию. Так что нелицеприятная критика англичан за их недружественное отношение к английским коммунистам в ведомстве Геббельса была встречена благосклонно — министр пропаганды даже отметил, что наконец-то Германия получила что-то за свое содействие Испании в 1936–1939 годах.

А во-вторых, Франко ни словом не задел действительные английские интересы. В частности, в своей публичной речи он даже — и не коснулся «английского анклава на испанской земле» — Гибралтара, который служил заботой всех испанских правительств, начиная с 1713 года.

Генерал Франко, конечно, не владел иностранными языками, но то, что «англичане — люди практичные», понимал очень хорошо. И, по-видимому, понадеялся, что его «защиту английских коммунистов» они воспримут как упражнение в риторике.

А вот его сдержанность в отношении Гибралтара отметят и каких-нибудь поспешных действий против испанской морской торговли не предпримут. В дипломатии, в конце концов, важно не только то, что сказано.

Иногда еще важнее то, о чем было решено умолчать.

Испанская Партия

«Испанская Партия» вошла в обиход шахматистов в XVI веке и, согласно справочнику, «характеризуется сложностью и разнообразием схем». Тогда в ходу была острая комбинационная игра, и этот старинный дебют — не исключение. Он требует тонкого анализа — настолько тонкого, что и через четыре с лишним века «Испанской Партией» все еще занимались лучшие гроссмейстеры XX века, вплоть до чемпиона мира Г. Каспарова.

I

Что и говорить — у генерала Франциско Франко не было ни опыта, ни изощренного интеллекта Г. Каспарова, но свою партию ему пришлось играть, и при этом — в весьма острой ситуации.

Обидная неудача в Норвегии вызвала в Англии взрыв негодования, за которым последовала смена правительства. Новым премьер-министром Великобритании стал Уинстон Черчилль.

Он вступил в свои полномочия 10 мая 1940 года, но в тот же день германские войска неожиданно перешли в наступление в Бельгии и Голландии. В ходе сражения фронт оказался прорван, ситуация полностью вышла из-под контроля англо-французского командования, и катастрофа на Западном фронте начала развиваться со скоростью камня, летящего вниз.

Уже 16 мая чрезвычайный посол Франции в Мадриде маршал Пэтен явился к Франко для прощальной аудиенции — его отзывали на родину. И у него состоялся тогда с генералиссимусом интересный разговор. Пэтен сказал, что «он нужен своей стране для того, чтобы подписать перемирие и спасти то, что еще возможно».

Франко ответил ему следующим образом:

«Вы — победитель в сражении под Верденом, символ могучей и победоносной Франции [времен Первой мировой войны]. Не возвращайтесь. Не отдавайте ваше славное имя во имя других, которые все проигрслии…»

Об этом разговоре нам известно из книги Пола Престона «Franco», автор которой каудильо сильно не любит и не упускает случая лягнуть его:

«Франциско Франко демонстрирует тут свой глубокий эгоизм, расценивая интересы одного человека выше интересов его отечества».

Ну что сказать? Глава испанского государства, как правило, с иностранными дипломатами говорил мало. О его искренности в этих случаях мы можем судить хотя бы из речи, посвященной прискорбному «преследованию английских коммунистов».

Но в данном случае, в своем разговоре с Пэтеном, Франко, похоже, говорит от души.

Он солдат до мозга костей и знает, что такое смерть, и что такое доблесть, и что такое честь. И ему жаль старика, который на середине девятого десятка идет отдать единственное, что у него есть, — свое славное имя. И не для того, чтобы спасти Францию, а для того, чтобы покрыть грех и слабость людей, ее погубивших.

Маршал Пэтен, очевидно, смотрел на вещи по-другому. Он не внял совету Франко. Собеседники расстались, и каждый из них пошел своим путем. Пэтен вскоре возглавил французское правительство, а Франко занялся неотложными проблемами своей страны. В числе прочего ему надб было найти правильную линию поведения в отношений Англии.

Англичане теперь очень беспокоились по поводу возможных действий Испании, и в Мадриде появился их новый посол. Им стал сэр Сэмюэл Хоар.

Мы с ним, собственно, знакомы — это он в свое время, после Капоретто, финансировал газету Бенито Муссолини.

II

После того как в мае 1940-го правительство Чемберлена пало и было сформировано новое, возглавляемое Черчиллем, Сэмюэл Хоар оказался было не у дел — как политик он Черчиллю не пригодился.

Но вот сейчас, когда летом 1940-го Италия колебалась на самой грани объявления войны, Испания могла последовать ее примеру в любую минуту, на пост посла Англии в Мадриде был назначен сэр Сэмюэл Хоар.

Тут требовался человек, способный самостоятельно решать трудные проблемы.

Хоар добирался до места своего назначения воздухом — он торопился. Тем не менее он сделал остановку в Лиссабоне. 29 мая 1940 года немецкие войска в Бельгии вышли к морю у Остенде, и в результате Британский экспедиционный корпус оказался в окружении.

Так что провести консультации с правительством Португалии, страны, которая была союзницей Англии еще со времен Наполеоновских войн, было очень желательно. В итоге в Мадрид сэр