Она развернулась и уткнулась в грудь Святозара, что все еще стоял за спиной.

— Уведи меня отсюда, прошу, — прошептала осипшим голосом и скомкала в кулаках его рубашку. — Быстрее, Зар…

— Ты получишь пожизненное содержание и будешь депортирована в Мемфрис, страну людей, — прилетел в спину голос короля. Света поняла, что это он по особой жесткой интонации и величию, что сквозили из каждого его слова.

— Мне ничего не нужно, — немного повернула голову и проговорила четко: — Я просто хочу домой, на Землю.

— Это невозможно, — отрезал король.

— Почему?

— Ты свидетель. О нашем мире никто не должен знать. Магия утечет снова, и планета начнет разрушаться. Тебе придется жить здесь, среди своей расы. Твои способности не могут стать достоянием другого мира, они теперь принадлежат Стихиям.

— Черта с два! — озлобленно бросила Света и сильнее сжала рубашку Святозара. Кажется, порвала от напряжения. — Я под одним небом с предателями ходить не стану!

— У тебя нет выбора. Вальвенсо, проследи, чтобы воля короля была исполнена!

Эльф замялся, а потом ответил напряженно:

— Слушаюсь, Сэй Лионгар.

Быстрые шаги пересекли зал, и в локоть впилась другая, прохладная рука.

— Зар, я дальше сам, — проговорил Вальвенсо и потянул ее за собой. Света подчинилась. Шок затмевал разум, а темнота стала гуще и плотней. Оставалось только мечтать, что ее казнят быстро и безболезненно. Потому что, как жить дальше, она слабо представляла.

Жизнь превратилась в сплошной кошмар. Что во сне, что наяву. Эденгар не понимал, когда заканчивался день, когда начиналась ночь. Перед глазами стояла Светлана: румяная, в глазах ртутный блеск, волосы заплетены в тугую косу, руки перед грудью в дерзких кулачках. Маленькая, но такая величественная. Не прогнулась даже перед королем, не склонила головы.

Эд стоял у зеркала и смотрел в свое отражение. Хотелось разбить его, изрезать руки, испачкать белоснежный китель с золотыми нашивками, только бы не продолжать этот ужас. Свадьбу с нелюбимой. Свадьбу по расчету. Восемь лет назад он был готов это сделать, а сейчас нет. Сердце проворачивалось в груди, и каждый удар причинял боль.

Но выхода нет. Дакрия падет, если он откажется от этой женитьбы. Помолвка может быть расторгнута, только если принц выбрал другую партию, более выгодную для государства. Ланиэль — простая девушка с Земли, и даже ее сильная водная магия не сыграла им на пользу. Отец стоял на своем: говорил, что менять традиции в момент слабости королевства — самоубийство. Эд понимал это. У него не было в руках волшебной палочки, чтобы все изменить, повернуть время вспять и позволить Стражам себя поймать еще тогда — во время ритуала. Тогда и Мариелла не выходила бы за нелюбимого, и Светлана не пострадала.

Эденгар стиснул кулаки и, наклонившись вперед, вжал их в комод. Только бы устоять, только бы не разорваться на месте от боли.

— Ты как? — проговорил за спиной Вальвенсо.

— Оставь меня, — почти прорычал Эд.

— Не могу. Ты — мой друг, — сказал эльф. — Я готов быть рядом в трудную минуту.

— Я чувствую себя извергом, что разломал в руках невинную душу. Есть руна памяти, Валь? Дай мне забвение, чтобы не помнить, какой я предатель.

Эльф покачал светлой головой.

— Это не поможет. Как ничего не поможет быть нам вместе с Каирой… Просто нужно смириться.

— Но это неправильно! — выкрикнул Эд. — Почему любовь так обесценилась? Всем важны расы, принадлежность, традиции. Тварь! А как же сердце? Как же душа? Издевательство!

— Никто и не говорит, что правильно. Просто так надо. Надо именно сейчас, — Вальвенсо постучал каблуками, будто стряхивал с себя гнев, и продолжил: — Твоя страна в опасности, Эд, ты не можешь сейчас думать о себе. Ты — будущий король, а короли не всегда делают то, что им нравится. Если падет Дакрия, развалится весь мир. Война будет идти сотни лет. Эльфы, люди, орки, драконы будут истреблять друг друга, пока не вымрут, пока планета не расколется пополам, и тогда уже будет бесполезно что-то спасать. А сейчас ты можешь взять правление в свои руки и восстановить мир на своей земле. Ты сможешь поменять законы. Со временем.

— Но это не вернет Светлану, — тихо проговорил Эд и опустил плечи. Посмотрел в свои глаза и еще больше стал себя ненавидеть.

— Нет, не вернет. Время вылечит и ее, и тебя. Просто идите дальше.

— Иди ты, Валь, со своими нравоучениями! Я бы все отдал сейчас, чтобы тогда, на жертвеннике, положить голову на плаху и умереть с чистой совестью. Чтобы не втягивать Светлану в эти игры. Она бы вышла замуж, родила детей от землянина и была бы жива и счастлива. И, знаешь, все бы отдал, чтобы узнать, кто нас тогда спас и как мы попали на Землю!

— Лучше не надо, — прошептал Вальвенсо. — Не вороши прошлое, Эд.

— Или оно что? Покусает меня? — Эд развернулся, присел на край комода и сложил руки на груди. Друг смотрел в пол стеклянным взглядом. — Говори, что ты молчишь?! — почти брызнул ядом Эденгар.

— Ты и так знаешь ответ… — протянул эльф.

— Это ты-ы-ы… Ты заранее знал и все планировал! Это все из-за тебя!

— Ну, казни меня за это, — Вальвенсо развел руками, а на щеках появился отпечаток румянца.

— Нет, — рыкнул Эденгар и перестал дышать. — Пошел прочь! Не хочу тебя больше видеть. И знать. Вон из моей страны!

— Как скажешь, Сэй Метерлинк, будущий король, — спокойно ответил эльф, поклонился, как клоун, и вышел за дверь.

Эд каменным изваянием стоял в комнате и мечтал только об одном: быстрее закончить этот день. Не швырял ничего, хотя хотелось разбить все в дребезги, не раскрывал крылья, хотя драконья сущность бесновалась под кожей, даже не кричал, хотя из груди рвался рев. Просто вышел в коридор и широким шагом пошел в зал церемоний. К невесте. Чтобы навсегда завязать узел брака и вычеркнуть любимую Светлану из своего сердца.

Пока ждал у алтаря, перед глазами плавились витражи, прыгали лица, мельтешили подвески и фонари. В голове смешивались голоса, звуки церемонии, стук каблуков, шорох пышных юбок. Один удар. Два. Три. Не дышать. Не дышать. Не…

— Сэй Эденгар Метерлинк, согласен ли ты взять в жены дочь асмана Северных земель Амиреллу Зейван и быть ей верным мужем, пока смерть не разлучит вас?

Исчезнуть. Исчезнуть. Раствориться… Стать воздухом.

Во рту стало сухо, а перед глазами в тусклом мареве воспоминаний появилась заплаканная испуганная Светлана: его девочка, его мечта и надежда. Как он мог с ней так поступить? Как мог? Унизил при всех, заставив назвать свое полное имя. Зачем? Сам не понимал. Будто какой-то щелчок сработал, будто хотелось защититься, вытравить ее из своих мыслей. Заставить себя не любить. Умолять ее не любить его. Пусть лучше ненавидит.