Хвитры в растерянности замирают. Но они знают, что им следует делать.

Кари выпускает из рук принца Дхора, и Ристин осторожно укладывает его на пол.

И вслед за этим хвитры одновременно разворачиваются навстречу к врагу.

– Сразимся! – поет Ристин.

– Сразимся! – поет подруга в ответ.

Они расправляют свои крылья и становятся плечом к плечу. Их крылья перекрывают весь проход, от стены до стены.

Ристин слышит, как Кари глухим от волнения голосом заводит боевую песнь.

И они бросаются вперед – на врага!

Никлис осторожно заглянул в отверстие, в котором исчезла хвитра. И увидел тесный туннель, уводящий вглубь горы.

– Видишь теперь разницу между нами и пожирателями людей? – послышался за спиной голос Самуэля.

– Нет, – покачал головой Йоран. – Не особо.

Никлис повернулся и, убрав меч обратно в ножны, внимательно оглядел поверженных воинов-хвитр. Один был мертв, второй – связан и находился без сознания.

– Зато я вижу, – сказал Никлис. – Они слабее нас.

Он заметил валявшийся в траве треснутый молот и, медленно подняв его, водрузил себе на плечо. Теперь все смогут увидеть его трофей.

– Господин кнехт? – услышал он внезапно чей-то звонкий голосок.

Никлис обернулся и увидел устремленный на него серьезный взгляд ярко-синих глаз. Ему еще никогда не приходилось видеть их так близко, но он тотчас же узнал их обладательницу. Это была дочь фогта, фрёкен Ловиса.

– У нас к вам просьба.

Ловиса стояла, держа в руке свой длинный рожок. Из-за ее спины выглядывал младший брат.

– Какая еще просьба? – Никлису не хотелось разговаривать с девушкой. Ему вообще никогда не нравилось болтать с девчонками. Но Ловиса решительно перешагнула через валявшуюся на земле сломанную стрелу и встала всего в паре шагов от Никлиса.

Он почуял исходящий от девушки аромат лаванды, и настроение у него совсем испортилось. От него самого, должно быть, несло, как от свиньи.

– Господин кнехт, нам нужен сопровождающий.

– Мы заняты, фрёкен, – буркнул Никлис.

Несмотря на чудесный аромат, девушка его ничуть не интересовала.

– Фрёкен Ловиса, – внезапно услышал он голос рядом, – куда вас нужно проводить?

Самуэль приблизился к ним быстрым шагом. От него воняло не меньше, чем от Никлиса, и тем не менее он согнулся в почтительном поклоне, словно настоящий рыцарь.

– Я – Самуэль Вострый, а это мои братья Никлис и Йоран. Приказывайте, мы ваши верные слуги.

– Господин кнехт, – обратилась к нему Ловиса, – мы с моим братом хотели бы подняться к моему отцу, господину Георгу… Не могли бы вы сопровождать нас по дороге на вершину горы?

Самуэль колебался.

– Сражение еще не закончилось, фрёкен.

И он покосился на поверженных хвитр. Но Ловиса стояла на своем:

– Мы слышали, что враги покинули стену… Это правда?

– Но их замок все еще стоит, – заметил Самуэль. – Он вот-вот падет, но битва еще не закончена. Мы охотно будем вашими провожатыми на этом опасном пути, не правда ли брат?

Никлис опустил голову.

– Мы не кнехты, – коротко ответил он.

– Но ведь вы могли бы сопровождать меня и моего брата? – спросила Ловиса. – Помочь нам подойти к замку настолько близко, насколько это возможно? Ведь вам бы тоже захотелось узнать… как чувствует себя ваш отец, верно?

Самуэль выпрямился.

– Мы пойдем с вами, фрёкен.

Ловиса поправила свое платье и взглянула на южанина. Теперь она знала, как его зовут. Самуэль Вострый. Такой высокий и похож на рыцаря.

– Останешься здесь, Йоран! – велел он своему младшему брату. – Сторожи свиней. И пленника.

После чего братья Вострые зашагали впереди Ловисы и Ларса вверх по склону горы. По дороге они обходили каменные шары хвитр, которые еще совсем недавно катились вниз, круша все на своем пути, но были остановлены валунами или упали в ложбинки.

Ловиса отметила, что братья двигались совершенно по-разному. Самуэль Вострый выступал гордо и величаво, словно рыцарь. Никлис же переваливался как кнехт. В правой руке он держал короткий меч, а на левом плече нес молот хвитр.

У последнего откоса Самуэль остановился и прислушался. Ловиса тоже прислушалась, но ничего не услышала. Впереди на земле чернело еще больше разверстых отверстий, но изнутри не доносилось ни звука.

– Все спокойно, – сказал Самуэль. – Идемте дальше.

Склон в этом месте здорово просел под сапогами солдат, копытами лошадей и каменными шарами. Ловиса ощущала под ногами запекшиеся в валежнике лужи крови.

– Мы подойдем к замку с западной стороны, – негромко произнес Самуэль, – там, где стоят пушки.

Ловиса кивнула. Теперь она шла рядом с ним, держа Ларса за руку.

В молчании они пробирались вперед, то и дело осторожно приседая и озираясь по сторонам, потому что навстречу им стало попадаться все больше следов недавней битвы. Они видели сломанные шлемы и переломанные копья. И чем ближе к крепостной стене, тем больше видела Ловиса павших воинов.

В основном это были обгоревшие хвитры, но попадались и крестьяне-ополченцы. Над ними уже вились мухи.

Самуэль осторожно вел их, обходя мертвые тела. Потом снова остановился и прислушался. Звуки боя сюда уже не долетали, Ловиса слышала лишь слабый посвист ветра в пожухлой траве.

– Идемте, – махнул рукой Самуэль.

Они пробрались через обгорелую березовую рощицу и вышли на плато.

Там стояли пушки, но сейчас они молчали. Несколько канониров занимались тем, что чистили бронзовые жерла.

Ловиса оглядывалась в поисках отца, но видела только солдат. Они расположились широким кольцом, из которого торчали копья и луки, и сторожили группу воинов-хвитр, которые сидели связанными на земле, опустив головы.

Над горой Салаяк закружили вороны, готовые приступить к своей кровавой трапезе. А чуть дальше по склону Ловиса заприметила мордочку горной лисицы, с любопытством выглядывающей из расщелины.

И тут вдалеке она различила знакомый силуэт.

– Отец!

Господин Георг переводил дух возле обрушенной стены в окружении таких же усталых и измученных солдат.

– Отец! – звонко закричала Ловиса, и на этот раз ее крик достиг ушей фогта.

Георг Борш обернулся с поднятым щитом и мячом наизготовку. Его взгляд был мрачен и суров – настоящий взгляд воина. И выглядел он как воин. На доспехах – вмятины, а прежде чистая кожаная куртка вся перемазана землей и черной запекшейся кровью.