Жёлтые и зелёные искры сменяли друг друга. И трибуны то улюлюкали, то разочарованно вздыхали.

Поверженный закрыл глаза. Он тяжело дышал. Ему было страшно смотреть. Он ждал своей участи, умирая и возрождаясь каждую секунду. Сердце еле слышно стучалось, как бы проверяя, а жив ли ещё.

Он вздрогнул, зажмурился ещё крепче, когда услышал по нарастающей гул толпы. Она уже не улюлюкала. Она выла. Сердце пропускало удары. Сейчас он молил, чтобы смерть пришла быстро, без мучений и боли. Как же всё-таки страшно.

Он не понял, что произошло, когда почувствовал, что на нём никто больше не сидит. Открыл один глаз. Яркий зелёный огонь ударил своим лучом ему в глаз. Неужели его помиловали? Но на каких условиях?

Его подняли. Но ноги не держали, и он рухнул на колени, уткнувшись лбом в песок арены. Кто-то подошёл, и он услышал совсем не то, что ожидал:

— Встань, раб, отныне ты собственность дракона.

Маша лежала на каком-то ложе в саду. Рядом сидел её хозяин.

— Очнулась? Ты чего придумала сознание терять? Неужели тебя настолько напугал вид крови?

Она не могла понять: заботится он о ней или, наоборот, прикалывается.

— Я не люблю сцены расправы. А вы, как я посмотрю, кровожадный. Убить, купить ради развлечения. Что мы, люди, для вас? Вы же выше нас, конечно, драконы. Правители мира. — Маша сидела, подобрав под себя ноги. Но весь её вид выражал негодование.

— Сердобольная ты моя, — мужчины усмехнулся. — С чего ты взяла, что я дракон?

— Потому что зверь зверя не убьёт, а драконы… — она замялась. Не рассказывать же ему те сказки, которые читала в детстве о жестоких драконах, которым ради откупа отдавали по девушке каждый год.

— Продолжай, очень интересно.

— Драконы сжигали деревни и города, угоняли скот, и чтобы они это не совершали, люди вынуждены были с ними расплачиваться…

— А ты читала другие истории, где говорится, как люди в жажде обогатиться проникали к драконам, входили в доверие, воровали детей и требовали выкуп? А чтобы дети не смогли до выкупа сбежать, подрезали им крылья?

— Всё равно это жестоко — бой гладиаторов.

— Это люди захотели. Ни драконы, ни звери не устраивают таких боёв, — в голосе мужчины появились недовольные нотки. — Твой протеже остался жив. Только думаю, что он предпочёл бы умереть, — и, увидев вопросительный взгляд девушки, добавил. — Он стал собственностью дракона. Пожизненной собственностью без права иметь семью, свободное время… А чтобы не было дурных мыслей в голове и похоти, он будет…

Хозяин не продолжает, но Маше и так понятно.

Девушка повернулась к нему спиной и пошла по дорожке туда, откуда виден океан.

Сегодня он спокойный. Лишь редкий орнамент из белых волнистых линий нарушает ровный голубой фон. Над волнами кружат белые птицы. Маше хотелось, чтобы это были белые драконы, чтобы они ещё раз для неё станцевали свой танец, но увы. Это всего лишь птицы, и они не танцуют.

— Тебя так волнует судьба этого раба? Ты его знаешь?

Она вздрагивает от голоса хозяина. Так и не привыкла к его неслышной поступи. В ответ девушка отрицательно машет головой. Закусывает нижнюю губу. Но сдержать слёзы не удаётся.

— Тогда что тебя так расстроило? Хочешь, мы съездим в город? Пройдёшься по магазинам? Купишь себе какую-нибудь безделушку?

— Завтра и я стану собственностью дракона без права на желания и личную жизнь.

— А вдруг тебя выиграет Алекс? — мужчина внимательно смотрит на её лицо.

Но девушка лишь грустно усмехается:

— Хотя бы противно не будет.

— А если Алекс тебе предложит не роль собственности?

Маша изгибает бровь в изумлении:

— У Алекса есть невеста. У них скоро помолвка. В качестве кого он мне может предложить быть? Содержанка или собственность, хоть как назови, роль не изменится.

— Но если всё-таки ты достанешься Алексу, ты опять сбежишь?

— Не знаю. Я ничего не знаю. Я хочу воспользоваться вашим предложением и поехать развлечься. Я не знаю, как сложится моя судьба потом.

Перед перемещением в город мужчина изменил свою внешность. Теперь он был похож на Алекса, но в то же время отличался от него. Когда они шли по улице, встречные оборачивались, шептались, теряясь в догадках, кто перед ними.

Вдруг перед Машей развернулась огромная на всю боковую стену дома реклама. Она увидела саму себя. Фото было сделано, скорее всего, во время аукциона: красное платье, уложенные волосы. А внизу подпись: «Кому достанется главный трофей турнира?»

Девушка интуитивно сжала руку своему спутнику. Ей казалось, что сейчас все на неё смотрят и показывают пальцами.

— Ты чего? Мы столько уже таких реклам прошли, а ты только сейчас увидела.

— А они меня не того этого? — она почувствовала, как жар приливает к щекам.

— Нет, не того этого. Для этого я и изменил твою внешность.

Вечер выпускает один за другим из своего рукава ночных светлячков. Дирижёр-месяц расправляет свои усы. Сотни цикад настраивают скрипки.

Они сидят на террасе. Маша старается не думать о завтра. Но не думать не получается. Хозяин без имени и возраста ухаживает за девушкой.

— Маша, — он улыбается. Его пальцы касаются её кисти. — Маша, — повторяет он нараспев её имя. — Ты красивая. В тебе горит внутренний огонь, — она смущается под его взглядом. — Я хочу предупредить тебя, девочка. Сейчас я дам тебе тридцать минут свободы. Ты видишь этот огромный торговый центр. Ты можешь гулять по нему одна. Я буду ждать вон там, около фонтана. — и он указывает на разноцветные струи воды. Они то взлетают к небесам, то бурлят на уровне пола. — Если ты попробуешь сбежать, без разницы как, твоя внешность станет прежней и на тебя будет открыта охота.

— Я не побегу. Не переживайте. Я должна поговорить с Алексом и объяснить ему. Я сама должна принять решение, с кем мне оставаться.

Он дал ей немного денег. Сам уселся на скамейку, развернул газету.

Она поднялась на этаж. Зашла в магазин игрушек. Купила огромную куклу и грузовик, чтобы отравить брату и сестре. Заглянула в