Лэрд говорил о любви, но в его голосе не было нежности. Тот звучал жестко, даже зло. Словно чувства, о которых он упоминал, были ему неприятны, и он желал избавиться от них.

Мужчина распалялся от звука собственного голоса, а я как завороженная смотрела на его раненую ладонь. Ее пересекали несколько глубоких порезов, и я думала, что хорошо бы их промыть и перевязать. Эта ладонь была моим спасательным кругом. Куда легче было сосредоточиться на ней, чем размышлять над тем, что уже произошло и что будет дальше. Но именно это послужило последней каплей, окончательно выведшей лэрда из себя.

— Когда я говорю, ты должна смотреть на меня!

Мужчина схватил меня за подбородок той самой раненой рукой. Его кровь стекала по моей шее. Чудилось, она впитывается в мою кожу.

— Ты будешь слушать, когда я говорю, — лэрд встряхнул меня. — Будешь смотреть, когда я велю, и раздвигать ноги, когда я пожелаю. Если боги будут милосердны, ты родишь мне столько детей, сколько сможешь. Но их всех отберут у тебя. Моим наследникам не нужна такая мать. Чему ты их научишь? Ненависти к отцу?

— Прошу, — с трудом произнесла я, так как лэрд все еще крепко держал меня за подбородок.

— Ах, теперь ты просишь, — он хмыкнул. — Нет уж, время милости прошло. Я лишаю тебя права обращаться ко мне с просьбами. Скажи спасибо, что твоя хорошенькая голова останется на твоей прелестной шее.

Он прижался губами к моему уху и прошептал:

— Я лишаю тебя своей любви. Ты ее недостойна.

Боль в его голосе осела горечью у меня на языке.

Мужчина отпустил меня и отошел на несколько шагов:

— Раздевайся, — велел он. — Мне необходим наследник, и я хочу быть уверен, что получу его.

Я заглянула в его глаза, но нашла там пустоту. Спорить было бесполезно, взывать к жалости тоже.

Дрожащими пальцами я принялась расшнуровывать платье. Повезло, что на этот раз шнуровка была спереди. Не хватало еще звать служанку.

— Ваша рука кровоточит, — произнесла я, скрывая неловкость.

— Переживу.

Он смотрел на меня исподлобья. Я не могла понять, что больше в том взгляде – ненависти или страсти? Они так переплелись, что стали одним целым.

Наконец, с платьем было покончено. Стягивая с плеч сорочку, я цепенела от страха и стыда. Склонив лицо к полу, возилась с бельем, когда услышала: 4e0863

— Ступай в спальню.

Я выполняла указания, как безвольная кукла. Этот мужчина был моим сюзереном, моим мужем, в конце концов. Я обязана его слушаться.

Снег бросился следом, но лэрд закрыл дверь, не дав ему войти в спальню. Пес скулил и царапал дверь, словно чувствуя, что хозяйка нуждается в защите. Хоть одно живое существо переживало за меня.

Лэрд приказал, и я легла на кровать. Стоя надо мной, он сказал лишь одно:

— Ты хоть представляешь, как сильно я сейчас хочу сделать тебе больно?

И он сделал, как хотел. Может, не физически, но все же. Мне было больно от его равнодушия. В этот раз не было ласк. Близость превратилась в набор рефлекторных действий, что напомнило мне Рика. С ним всегда было так.

Соитие принесло лэрду меньше удовольствия, чем раньше, но он и не подумал остановиться. Он не был груб, как в тот день, когда обвинил меня в измене. На моем теле не осталось ни единого синяка или ссадины, а вся кровь на моей коже принадлежала ему. Но именно сейчас он был холоден и отчужден. Словно был не со мной в этот момент. Даже странно, как сильно это меня задело.

Закончив, он встал, поправил одежду, и вскоре я услышала шаги. Вскинув голову, увидела, что я одна в комнате. Лэрд ушел.

С тех пор лэрд ежевечерне посещал меня, и все повторялось. Он не был груб, ни к чему не принуждал, а я просто исполняла свой супружеский долг. Мы и парой фраз не перекинулись, и вот эта отчужденность тяготила сильнее всего. Я думала: любовницей быть плохо. Но нет, нелюбимой женой быть в сотни раз хуже.

Все это время я искала способ доказать свою невиновность, но служанка, подложившая настойку, пропала. Я даже Арона привлекла к поискам – не помогло. У меня было плохое предчувствие, что ее найдут, как сойдет снег, где-то в канаве с перерезанным горлом.

Не имея возможности найти предательницу, я занялась теми служанками, которые остались. И вот тут помощь Арона, наконец, пригодилась. Благодаря своим связям он узнал всю подноготную девушек, и вместе мы выбрали самых надежных и преданных.

Берта в свою очередь исправно докладывала мне о настроении при дворе. Как выяснилось, феодалов мало волновала наша с лэрдом семейная ссора. Куда больше их заботил побег старшего бастарда и вероятность так и не увидеть законного наследника. Именно эти две темы были самыми обсуждаемыми.

А потом лэрд не пришел. Я ждала до полуночи, но он так и не явился. Облегчения не испытывала, наоборот вся извелась. Почему он не идет? Где он сейчас? С кем? Быть может, с новой амантой?

Я почти не спала эту ночь, а утром первым делом отправилась в кабинет мужа. Как и положено, попросила доложить о визите. Опасения, что меня не примут, были напрасны: слуга приветливо распахнул передо мной двери.

Лэрд был один. Судя по всклоченным волосам и несвежей рубахе, он провел ночь в кабинете.

— Что-то случилось? — поприветствовав мужа, поинтересовалась я.

— С чего ты взяла? — спросил он, перебирая бумаги.

— Этой ночью я не имела удовольствия видеть вас.

— Можно подумать, тебя это расстроило, — фыркнул он.

— И все же, как лэйди и ваша жена, я хочу знать, что происходит.

— Хорошо, — он откинулся на спинку кресла. — Отец леди Мелании сплотил вокруг внука южных мормэров. К ним также примкнули несколько домов с запада. И их число, как мне доносят, постоянно растет.

— Что теперь будет?

— Война. Именно ее подготовкой я занят. Мы выступаем через пару дней.

— А я?

— А ты останешься в Кингроссе, дожидаться возвращения мужа.

— Но скоро весна, а вы обещали, что мы вместе откроем весенний бал, — это был глупый предлог, но от неожиданности я перестала соображать и это единственное, что пришло в голову. — Я думала лэрд всегда держит слово.

— А я думал ты родишь мне наследника, — откликнулся мужчина. — Похоже, мы оба жестоко обманулись.

— Вы бросите меня одну? Среди врагов, — привела я последний довод.

— Не моя вина, что, прожив в Кингроссе четыре месяца, ты не приобрела друзей, а лишь нажила врагов, — чуть помолчав, он добавил уже другим тоном: — С тобой будет усиленная охрана. Пойми, я не могу не поехать. Это мое войско, моя война, моя страна.