От служанок я услышала о письме, которое лэрд послал бывшей лэйди. Его интересовало, не заметила ли она после свадьбы черного ободка на своих ногтях. Судя по тому, что Меланию теперь обвиняли в отравлении двух лэйди, ободки были. Догадка о том, что лэйди Кэйталин выпила выдержку из черной анибы, превратилась в факт.

Насколько я знала, лэрд так ничего и не рассказал первой жене. И здесь я была с ним солидарна. Ни к чему тревожить ее покой. Особенно теперь, когда уже ничего не изменить.

Служанки так же сообщили о побеге леди Мелании с сыном. Она не стала дожидаться ареста, скрылась со всей семьей. Начались допросы всех, кто был с ними близок. Леди Ариенна поведала о сговоре с Меланией против меня, но об отравлении девушка ничего не знала. Мать первого бастарда обещала ей место аманты, если она спровоцирует меня на ревность. В итоге леди Ариенна отправилась обратно к отцу. При дворе ей запретили показываться.

Эти новости встряхнули меня, и я задумалась о чем-то помимо постигшего меня несчастья.

Вечером, когда лэрд как обычно пришел меня проведать, я впервые за несколько дней заговорила с ним.

— До меня дошли слухи: леди Мелания покинула Кингросс. Что теперь будет?

— Тебя заботит судьба Абердина? — мужчина сел в кресло около камина, и пламя отразилось в его глазах, отчего они вспыхнули подобно раздутым углям. — Или моя судьба?

— Отныне я неразрывно связана с Абердином. Как мне не беспокоиться о нем? Если меня отравили тем же ядом, что и лэйди Кэйталин, то уже тогда Мелания метила к вам в любовницы, но ведь она была еще очень молода в то время.

— Мы с Кэйталин поженились шестнадцать лет назад, — произнес лэрд. — Мне было девятнадцать, ей – пятнадцать, а Мелании вовсе тринадцать. Она не годилась в жены. Но ее отец уже в ту пору имел немалое влияние при дворе. Так уж вышло, что я рано остался один. В четырнадцать лет стать лэрдом не так-то просто.

— Но вы справились, — заметила я.

— Не сразу. Сперва мной помыкали все, кому не лень. Лишь в двадцать один год я стал достаточно взрослым, чтобы взять власть в свои руки. А спустя год при дворе появилась Мелания. Теперь-то я вижу, что ее отец, отравив Кэйталин, заглядывал далеко в будущее.

— Поразительно до чего расчетливыми бывают люди, — пробормотала я. — Так тщательно все спланировать на годы вперед.

Лэрд усмехнулся, а потом произнес:

— Мелания отправилась на юг. Там найдутся желающие спрятать ее и моего старшего бастарда.

— На тот самый юг, где недавно было восстание против вас, — заметила я. — Она надеется собрать там войско. У нее есть шанс?

— Кто знает? — он пожал плечами. — Зависит от того, скольких мормэров она перетянет на свою сторону.

— Если у нее получится, начнется гражданская война.

— Тебе не о чем волноваться. Север по-прежнему на моей стороне. И восток меня поддержит.

— А запад?

— Посмотрим.

— Это все из-за меня, — пробормотала я. — Из-за меня Абердину грозит междоусобица.

— Чепуха, — разозлился мужчина. — Если кто и виновен, то исключительно Мелания. И еще я. Мне следовало отпустить тебя домой, как ты просила. Но я боялся.

— Чего же?

— Того, что в моей жизни больше никогда подобного не случится. Я боялся остаться один. Теперь уже навсегда.

Я, сглотнув ком в горле, прошептала:

— Возможно, у нас не будет детей.

— Ты не можешь знать этого наверняка, — упрямо тряхнул он головой.

— А если все же не будет?

— Плевать, — он резко встал. — Мне хватит тебя.

Я думала он подойдет. Вся его поза, разворот тела, то, как стояли ноги, говорило о том, что он отчаянно хочет приблизиться. Но он не сделал ни шага по направлению ко мне. Вместо этого лэрд покинул спальню, а я вдруг поняла: мне хотелось, чтобы он остался.

В ту ночь туман горя, окутавший меня, рассеялся. Ему на смену пришла надежда. Возможно, еще не все потеряно. Даже знахарка точно не могла сказать, будут ли у меня дети. Не рано ли я опустила руки?

Следующим утром я проснулась абсолютно здоровой, чувствуя себя как никогда прекрасно. Во мне созрело и окрепло решение подарить лэрду первую брачную ночь, которой он был лишен по вине леди Мелании. Я дала себе слово, что это женщина больше не встанет между нами. Как же наивна я была.

Первым делом я велела служанкам наносить горячей воды. Мне необходимо было вымыться, стереть с себя следы болезни. Вода всегда обновляла меня. На этом мои приготовления только начались. Помимо физической подготовки: умащения тела ароматным маслом, завивания волос при помощи подогретых на огне щипцов; я готовила себя морально. Мне все-таки предстояло соблазнить мужчину. Пусть это мой муж, нервничала я от этого не меньше. Ведь роль соблазнительницы мне в новинку. Прежде все получилось само собой.

Я долго выбирала наряд. Гадала, что понравится лэрду. Первым порывом было надеть лучшее платье и драгоценности, но потом я подумала – зачем? Едва ли мужчинам так уж интересны платья и украшения. Это важно женщинам. Для нас это возможность показать свое превосходство.

В итоге я остановилась на той же самой сорочке, что была на мне в прошлый раз. Мне хотелось таким нехитрым способом вернуть время вспять, притвориться, что не было дней болезни. Одно огорчало – сорочка сидела на мне не так хорошо, как прежде. Я сильно похудела, и это не пошло на пользу моей внешности. Оставалось надеяться, что муж захочет меня и такой.

Я узнала, что лэрд временно ночует в покоях по соседству. Раньше они принадлежали лэйди Кэйталин, и мне было неловко туда идти. Но раз решила, надо действовать. После нашего последнего разговора, я сомневалась, что муж сам придет ко мне.

Вечером, накинув халат, я вошла к лэрду без стука. Он сидел с книгой у камина. Рубаха на груди была распахнута, оголяя мощную грудную клетку. Его подбородок и щеки заросли щетиной. Мужчина выглядел измотанным и осунувшимся, словно болел он, а не я.

Я двигалась бесшумно, и он не сразу меня заметил. Это дало мне время взять себя в руки: восстановить дыхание, успокоиться, убедить себя, что не совершаю глупости.

Наконец, мужчина поднял глаза от страницы и увидел меня. Он вздрогнул от неожиданности, начал подниматься мне навстречу, но я его остановила:

— Не надо, не вставайте.

Он послушно опустился обратно в кресло, ожидая моих дальнейших действий. Больше я ничего не сказала, не дала понять, зачем пришла. Это и так очевидно. К тому же язык от волнения не повиновался, и я боялась, что буду заикаться. Да и разговоры только отвлекут меня от цели. Нет, сегодня я определенно не буду болтать.

Я принялась развязывать пояс халата. Пальцы плохо слушались, и я никак не могла с ним справиться. Зачем затягивала так сильно?