Итак, мы, народ, создали Законодателя и заключили с ним договор (Конституцию) об организации собственной защиты, в котором обязались слушаться его и указали, ка­кие виды защиты он обязан организовать, для чего отдали ему в подчинение себя и Исполнителя.

Исполнитель будет организовывать нас с целью обеспе­чить конституционные виды защиты, для этого в своих при­казах он разделит Дело защиты народа на Дела для всех. Каждый человек обязан слушаться Исполнителя, иначе Дело не будет сделано. Слушаться — значит следовать определен­ным правилам поведения. Исполнитель ни себе, ни нам не имеет права задать эти правила: народ задает сам правила своего поведения и поведение своего государства, а то, что это осуществляется через Законодателя, так это потому, что иначе трудно. Мы — хозяин, суверен и не можем позволить командовать собой.

Поэтому, если Исполнителю требуется от нас что-то не­обычное, он обязан обратиться к Законодателю, к нашему представителю. Если Законодатель, а значит, мы, народ, со­чтет требование Исполнителя разумным, то Законодатель издаст закон, исполняя который мы будем следовать тем правилам поведения, которые от нас требует Исполнитель для организации нашей защиты, а Исполнителю разрешим следовать тем правилам поведения, которые помогают ему делать свое Дело. К примеру, он возьмется за Дело органи­зации нашей безопасности. В этом случае он обратится к Законодателю, чтобы тот издал закон, запрещающий уби­вать, воровать и тому подобное, то есть определил правила поведения народа. Одновременно следует определить и нор­мы поведения Исполнителя — арестовывать и, по пригово­ру суда, карать преступников, тех, кто не следует правилам доведения, заданным законом. В случае нападения внешне­го врага Исполнитель, Дело которого теперь — организа­ция нашей защиты от внешнего врага, потребует измене­ния правил поведения народа: одни должны будут взять в руки оружие; другим надо будет работать не по 8, а по 10 часов; третьи примут в свои дома беженцев.

Читателям может показаться несколько навязчивым и надуманным использование слова «поведение», хотя мы ве­дем речь о законах, а выражение «законопослушное пове­дение» звучит вполне естественно. Нелишне все-таки опре­делить разницу в командных документах государства. Мы, народ, заключаем с органами государства договор-консти­туцию, где указываем, что мы хотим от государства и что ему дадим. Законодатель с помощью законов устанавливает для всех граждан правила поведения с тем, чтобы иметь воз­можность выполнить положения конституции. Исполнитель в рамках оговоренных законом правил поведения с помо­щью своих указов и приказов — планов наших действий — организует нас с тем, чтобы обеспечить достижение целей конституции.

Мы несколько преждевременно отошли от темы разде­ла, поэтому вернемся к ней, и подведем итоги: государство нужно народу для единственной цели — организовать на­род для собственной защиты в случаях, когда отдельный че­ловек или община не в состоянии защитить себя.

Продолжим разговор о разнице в государственных ко­мандных документах (командах): командах, которые даны от имени народа и должны исполняться народом — зако­нах, и приказе-договоре — Конституции. Естествен вопрос: должны ли эти команды (документы) быть понятны любой кухарке? Так же естествен и ответ: безусловно, по-другому быть не может. Ведь эти документы Законодатель принима­ет от народа, а значит, и от ее имени тоже. А хозяин, суве­рен, не может не понимать приказов, которые отдает сам, тем более, что в большинстве случаев он сам обязан их ис­полнять. Если в государстве будут законы, непонятные лю­бому грамотному человеку, то это государство нельзя на­звать государством народа, государством демоса, демократи­ческим государством. А как народ может исполнять законы, сути которых он не понимает?

Еще вопрос: выгодно ли иметь понятные народу законы недобросовестным чиновникам государственной бюрокра­тии? Конечно, нет! Ведь если народ не понимает, что от него требуют законы, то он вынужден обращаться с вопросами к чиновникам, чтобы те объяснили ему, как поступать в дан­ном конкретном случае. И этот чиновник, юрист, который не сеет и не пашет, получает большущий кусок хлеба с мас­лом от народа, который сеет и пашет. Он паразитирует бла­годаря тому, что в государстве непонятные законы. Конечно, юристы могут работать очень много, но суть их деятельно­сти это не меняет. Для общества они паразиты, и общество могло бы легко обойтись без них, если бы потребовало от своих вассалов принять понятные для себя законы.

Есть еще один аспект. Допустим, законы понятны каж­дому, но их великое множество — просто невозможно за­помнить.

Вернемся к вопросу, зачем нужны законы. В договоре-конституции содержатся положения о нашей собственной защите. Но не все, а только некоторые из этих положений потребуют от всех нас какого-то особого поведения. В этом случае наше поведение, а значит, и наша свобода в чем-то ограничивается. Каждый закон — это ограничение нашей свободы. И чем больше в стране законов, тем меньше в ней свободы, даже если это законы о защите свободы. Идея о том, что свобода защищается законами — бредовая. Полная свобода реализуется тогда, когда нет ни одного закона и че­ловек ничем не ограничен. В нормальном, демократическом, свободном государстве просто не может быть много зако­нов, а в государстве, где властвует бюрократия, законов бу­дет миллион.

Вспомним, что в СССР было минимальное количество законов, которые касались всех граждан: уголовный и граж­данский, уголовно-процессуальный и гражданско-процессу­альный кодексы, кодекс законов о труде. Было еще несколь­ко специфических кодексов, которые мало кому требова­лись. Поэтому в СССР практически не было юристов: они были просто не нужны. С этой же точки зрения рассмот­рим другой вид командных документов государства — при­казы и указы Исполнителя. Должны ли и они быть понятны каждому, должно ли их быть мало? Отвечая на эти вопро­сы, надо учитывать, что Исполнитель — это профессионал и ему как профессионалу присуща профессиональная ат­рибутика, в том числе профессиональные термины, знания явлений, знакомых только специалисту, и прочее. Приказы Исполнителя касаются только системы исполнителей, тоже профессионалов. Поэтому команды Исполнителя могут быть и непонятны простым гражданам, их можно исполнять, не думая: за них отвечает профессионал. Но Исполнитель не может иметь сам и требовать от вас не оговоренного в за­коне поведения; он действует в рамках закона, то есть того, что должно быть понятно любому. Например, если мили­ционер требует остановить автомобиль, это надо сделать: у него могут быть профессиональные соображения, о кото­рых можно и не знать, допустим, впереди опасность, но он не может использовать вашу машину как такси: ни ему, ни вам закон не предписывает такое поведение.

Количество приказов Исполнителя невозможно преду­гадать: оно определяется изменением обстановки, но в лю­бом случае эти приказы от Исполнителя должны поступить вам, народу, в форме понятного указания, которое не долж­но выходить за рамки закона — того, что вам должно быть понятно и без чьей-либо помощи.

То, что мы сейчас рассматриваем, это не суть законов, это только внешние признаки демократических законов, дей­ствующих в народном, демократическом государстве. Если законов в государстве мало, они коротки и абсолютно по­нятны без постороннего толкования тому, от чьего имени они приняты и кто обязан их исполнять — народу, то мож­но говорить, что в таком государстве нет засилья бюрокра­тии и оно похоже (но не более) на демократическое. Важна суть законов. Для того чтобы закон был делократичен, он обязательно должен быть дан по Делу, которое указано в конституции.