А, к примеру, кто у того же Черниченко, певца колхозно-совхозного строя, начальники, где его «бюро»? Кто ему дал команду петь оды фермерам в перестроечную эпоху? Просто раньше мудро было петь оды колхозам, а потом — ферме­рам. Никто его не заставлял. Пел сам и громко.

Можно взять и другой пример. Кто был начальником у Горбачева? Политбюро? Да ведь там были все ему послуш­ны, по крайней мере, — большинство. Был бы он дураком, так поступал бы так, как его предшественники: силой бы придушил тех, кто попытался вызвать национальную рознь и покусился на целостность СССР. Но он не был дураком. Мудрые Тэтчер и Буш сказали ему, что мудро быть демокра­том, то есть человеком, который говорит много, непонятно о чем и ничего не делает. А когда из-за Горбачева развяза­лись кровавые войны в пяти из пятнадцати вверенных ему республик, нобелевский комитет подтвердил его мудрость Нобелевской премией мира. Свои же, отечественные ака­демики убедили его, что мудро слушать экономиста Сакса с его рыночными идеями. Ну, как было не внедрить идеи Сакса, если очень хотелось Горбачеву выглядеть мудрым? Да, конечно, Горбачев всю жизнь проработал в аппарате, он бюрократ до мозга костей, но на посту генсека и президен­та он — типичный мудрак.

Думаю, что вышеприведенные доводы достаточны для того, чтобы понятия «мудрак» и «мудрачество» вошли в наш оби­ход для обозначения соответствующих людей и явлений.

Наше государство расположено в центре материка, со всех сторон окружено другими государствами и почти нигде не имеет и не имело с ними естественных границ. Последнее время своего существования СССР был самым большим го­сударством по площади на планете, но было так не всегда. Россия начиналась с небольшой территории на северо-за­паде страны и формировалась в течение сотен лет непре­рывного движения на юг и восток.

Жить в России нелегко и по географическим, и по кли­матическим условиям. Короткое, хотя часто и жаркое лето сменяется длинной и очень холодной зимой. Это требует строительства теплых жилищ, но главное — их обогрева. Преодоление огромных расстояний связано с большими за­тратами энергии. Даже царские гонцы на дорогу из конца в конец государства тратили годы.

Императрица Елизавета, взойдя на престол, послала на Камчатку своего курьера Шахтурова, чтобы он не позже чем через полтора года, к ее коронации привез «шесть пригожих, благородных камчатских девиц». Императрица слабо пред­ставляла себе размеры государства и трудности передвиже­ния по его просторам: только через 6 лет гонец с отобран­ными девицами смог достичь Иркутска. Там у него кончи­лись деньги, да, видимо, и девиц он действительно отобрал пригожих, так как к тому времени они уже все были или с детьми, или беременны. Несчастный гонец, понимая, что он безнадежно запоздал, запросил из Иркутска Петербург: что же ему делать с «девицами»?

Жить в нашем государстве значительно труднее, значи­тельно дороже, чем в любом другом. Урожаи из-за сурово­го климата были существенно меньше, чем в других стра­нах, а, следовательно, пахать, сеять и убирать надо было и больше, и дольше. По сравнению с гражданами других госу­дарств житель России тратил (и тратит сейчас) в несколько раз больше труда только на то, чтобы просто выжить. И, тем не менее, никто так не любил свою Родину, как русские, ни­какой другой народ так мало не уезжал в другие страны, ни-кто так не тосковал за границей по Родине, как они. Это ли­рическое отступление можно дополнить, заметив, что мало кто в мире так любил свободу, как они, и мало у кого сво­бодолюбие подвергалось столь жестоким испытаниям.

И дело здесь вот в чем. На западе от России всегда жили оседлые народы. Они строили города и села, сеяли хлеб и производили сталь. Эти народы были объединены в госу­дарства, и главы этих государств, руководствуясь теми или иными соображениями, вели между собой нескончаемые войны. Нападали они и на Россию. Особенностью войн с Западом было то, что тогда ни один противник не оставал­ся без наказания, а войны эти, по сути, были в основном не на уничтожение, а грабительские. Если западные коро­ли посылали войска захватить или ограбить города России, то, выдержав натиск, русские цари или князья вели войска в западные страны и в свою очередь грабили западные го­рода. Было абсолютно точно известно, где живет агрессор, и он не мог укрыться от возмездия. Войны оседлых наро­дов на ранних стадиях цивилизации характеризовались ря­дом особенностей. Целью войн был грабеж, это было закон­но и соответствовало обычаям тех времен, но уничтоже­ние населения не поощрялось, так как было бессмысленным. Действительно: зачем, захватив вражеский город и приняв его жителей в свое подданство, надо было убивать его жи­телей? Кто бы тогда платил налоги на содержание короля и его армии? Зачем надо было убивать пленных солдат и ры­царей, если их можно было нанять в свою армию и не тра­тить деньги на обучение новых?

На Западе война стала основным делом, промыслом, а нередко и развлечением королей, герцогов, баронов. Были разработаны правила ведения войны, и в чем-то они были сродни теперешним футбольным. Три штурма крепости да­вали законное право ее защитникам сдаться, при этом они не испытывали ни мук совести, ни позора. Рыцарь заклю­чал с королем или герцогом договор, в котором оговари­валось, где и сколько рыцарь будет служить и сколько за это получать. В качестве платы обычно давались города и села, жизнью населения которых нанятые рыцари могли распоряжаться. Жалобы на рыцарей судами не принимались. Служба королю была ограничена во времени, например два месяца в году, а иногда и 40 дней. Закончил король войну или нет, для рыцаря не имело значения. Он мог с войны уе­хать. Переход от одного сюзерена к другому не возбранял­ся. Если рыцарю другой король или герцог предлагали боль­шую плату, то он возвращал взятое на старой службе и шел к новому сюзерену. Но в бою рыцарь как честный человек был обязан драться за своего короля, не жалея жизни, прав­да, до тех пор, пока был жив и свободен его король. Король обычно находился у штандарта, и рыцарь сражался до тех пор, пока королевский штандарт был виден. Если штандарт падал, это означало, что король или убит, или пленен, то­гда рыцарь мог без зазрения совести и без ущерба для чес­ти бежать с поля боя. Например, устав довольно строго­го в отношении дисциплины ордена тамплиеров требовал от рыцаря не покидать поля боя даже в случае поражения, пока над ним развевался штандарт ордена. И лишь после того, как он упал, «рыцарю можно искать спасения там, где Бог поможет».

В этих «состязаниях» мирным жителям отводилась роль зрителей, оплачивающих их стоимость. На жизнь их никто, как правило, не покушался, хотя, конечно, на войне, как на войне, и их тоже могли грабить прямо или налагая кон­трибуцию. Например, когда король Швеции осадил столицу Дании, то датчане, не имея возможности из-за осады прода­вать продовольствие войскам своего короля, продавали его без всяких колебаний вражеским войскам, поскольку вра­жескими они были только для короля, а им было безраз­лично, и кому продавать, и кому платить налоги — этому королю или другому.

Вступление в город войск, и своих, и неприятель­ских, рассматривалось горожанами как грандиозное шоу. Французский офицер так описывает вступление наполео­новских войск в Вену в 1805 году: «Жители обоих полов тес­нились в окнах; красивая национальная гвардия, располо­женная на площадях в боевом порядке, отдавала нам честь, их знамена склонялись перед нашими, а наши орлы — перед их знаменами. Ни малейший беспорядок не нарушал этого необыкновенного зрелища». Но и Париж в 1813 году не ос­танется в долгу: как только стало известно, что капитуля­ция подписана и штурма не будет, нарядная веселая толпа заполняет бульвары для встречи победителей.