– Это все не важно. Мы все тут умрем, как Бони и сказал, и всё по моей вине. Все это по моей вине.

Я встал рядом с ним.

– Мишель, о чем ты говоришь? – спросил я осторожно.

Со стороны выглядело так, будто он вот-вот взорвется. Его скорбное лицо то и дело искажалось от едва сдерживаемой ярости. Он помолчал несколько долгих секунд, наконец вздохнул и посмотрел на меня.

– Это так иронично, – сказал он, – я всю жизнь заботился о том, чтобы все знали, чем я занимаюсь, сколько я вложил и как много сделал. Чтобы наше маленькое сообщество знало имя Мишеля Менделя. А теперь меня будут помнить из-за этого. Из-за этой ошибки, одной глупой ошибки.

– Что случилось?

– Она не должна была умереть, – прошептал он то ли мне, то ли себе. – Все не так должно было быть.

– Ты… ты думаешь, что кто-то ее убил? – спросил я осторожно.

Он повернул ко мне лицо, его глаза блестели.

– Да. Конечно. Я даже знаю, кто ее убил, – сказал он.

– Кто ее убил? – спросил я.

И он начал тихо плакать.

– Я, – ответил он, – я.

24

Отправившись на нашу последнюю встречу перед выступлением, я вдруг понял, что вышел из дома слишком рано и решил, вопреки своему обыкновению, пойти длинным путем, прогуляться по лесу. Примерно в середине пути я обнаружил велосипед.

Синий взрослый велосипед, не такой тонкий и изящный, как у профессиональных велогонщиков, стоял у дерева, привязанный к нему длинной черной цепью. Случайное, на первый взгляд, открытие превратилось в угрозу. Я напряженно огляделся вокруг. Кто оставил его тут? Где его хозяин? Велосипед стоял не у дороги, а в глубине рощи. Владелец, по всей видимости, бродит сейчас между деревьями. Где он? Где?

Когда я пришел на наше место, Даниэла уже в нетерпении ждала меня. Она сразу поняла, что что-то не так.

– Что случилось? – спросила она.

– Мы не одни, – произнес я траурным голосом.

Она посмотрела по сторонам.

– Где? – спросила она.

– Не знаю, – выдохнул я. – Я… я нашел велосипед недалеко отсюда. Кто-то припарковал тут велосипед. Даниэла, здесь кто-то есть – может, только сейчас пришел, а может, ходит тут уже давно. Нам казалось, что здесь безопасно, что мы одни, – а вдруг все это время тут кто-то был, вот прямо здесь, тогда, значит, я, вернее, мы на самом деле думали как он, не зная…

Даниэла протянула ко мне руку.

– Успокойся, – сказала она, – успокойся, успокойся…

– Нет-нет, – продолжал я, чуть не плача, – нам казалось, что тут безопасно. Но нигде не безопасно! Может быть, он в нескольких метрах от нас – или дальше, это не важно. Все, что мы хотели или думали, – может, то были на самом деле не наши мысли, а его. И сейчас он затаился и смотрит на нас… – Я огляделся по сторонам, рисуя в своем воображении злосчастного велосипедиста, как он спрятался меж деревьев, накрытый камуфляжным армейским одеялом, с раскрашенным лицом, с огромным биноклем у глаз, глядит на нас и злорадствует.

– Перестань, нет тут никого, – сказала Даниэла, – мы бы увидели, почувствовали.

– Двести метров отсюда, – я всплеснул руками, – в двухстах метрах отсюда стоит чей-то велосипед. Как ты думаешь, где этот человек сейчас?

Даниэла смотрела, как я размахивал трясущимися от волнения руками, а потом помотала головой, подошла ко мне и отвела мою руку назад, указывая ею в определенном направлении.

– Велосипед стоит там, – сказала она тихо.

– Откуда ты знаешь? – Я уставился на нее.

– Это мой велосипед, – пояснила она. – Теперь ты успокоился?

Я мигом расслабился и сел на землю.

– Но зачем? – спросил я. – Зачем он тебе здесь?

– Может, чтобы ты вопросов не задавал? – сказала Даниэла.

– Действительно, чего это я? А какие вопросы мне можно задавать? Это же всего лишь велосипед.

Я встал перед ней. Значит, мы все-таки одни.

– Зачем тебе вообще велосипед? – снова спросил я. – Ты же близко живешь, удобнее прийти пешком, чем ехать на велосипеде в горку через лес.

– Именно таких вопросов я бы хотела избежать, – сказала Даниэла.

– Ладно, ладно, – я поднял руки, – не буду спрашивать, не буду надоедать. Но ты можешь ставить его здесь, если хочешь, зачем так далеко его бросать?

– Ладно.

– Просто странно, что ты прячешь от меня велосипед. Можно подумать, что это бог весть какой секрет. То, что у тебя есть велосипед.

– Я ушла из дома, – вдруг выпалила она. Она переводила взгляд то на меня, то в землю, снова и снова.

– Так, это уже серьезно. А почему ты мне не рассказала?

– Потому что хотела дождаться, когда все будет готово. Всего-то пару месяцев, новое жилище все еще строится.

– Какое новое жилище? – спросил я.

– Пойдем, – ответила она, – покажу тебе.

Мы вернулись туда, где стоял велосипед.

– Я поняла, что больше не могу оставаться с ними. Если останусь, то они попросят, чтобы меня отправили в другую семью. Далеко отсюда, далеко от тебя… Далеко от всего, – сказала она. – Так что я просто исчезла.

– Куда?

Она отвязала велосипед, села на него и указала мне на раму.

– Поехали, покажу.

– Не уверен, что это хорошая идея, – засомневался я.

– Ладно, – сказала она, – тогда беги за мной.

Я посмотрел на велосипед, колеблясь:

– Хорошо, только в этот раз. И езжай медленно!

– По такой дороге быстро и не получится, – улыбнулась она.

Мы ехали среди деревьев, колеса шуршали по тропинке. Ехали среди плантаций, вдоль борозд на полях, которые давно никто не вспахивал, дважды или трижды сворачивали на козьи тропы, чтобы сократить дорогу, но очень быстро с них съезжали. Наш путь пролегал по местам, где не было ни души. Спустя полчаса я вдруг понял, что Даниэла ездила так каждый день, когда мы виделись, туда и обратно. Потом мы снова оказались в лесу. Наконец мы подъехали к небольшому утесу над водопадом, который с шумом низвергался в маленькое озерцо. Даниэла дала мне знак спускаться, прислонила велосипед к отвесной скале и схватилась за толстую веревку, висевшую среди ползучих растений, покрывавших камень. Она полезла наверх, ловко работая руками и ногами. Я последовал за ней и очень быстро запыхался; грубая веревка натирала мне ступни.

Когда я добрался до верха, Даниэла протянула мне руку и подтащила к себе. Я рухнул на колени, усталый и изможденный больше, чем хотел в том признаться.

– Долго еще? – спросил я, пытаясь отдышаться.

– Нет, – сказала Даниэла, встав надо мной, и махнула рукой. – Та-да!

Я взглянул, куда она показывала. За листвой, как следует спрятанный, стоял небольшой белый фургон.

– Это