– Уже сделал. Видео скоро будет у тебя…

Гудки. Короткие и хладнокровные гудки. Но каждый из них – словно выстрел прямиком в висок.

Уже сделал.

Всего два слова. Я смотрю невидящим взглядом на экран дорогого смартфона. Слишком хорошо знаю Мамонта. Осведомлён о том, на что он способен. И сейчас… в руках этого ублюдка находится моя Леся.

Треньк.

Входящее сообщение. Прикреплённый видеофайл.

Я вздрагиваю всем телом. Ледяной озноб проносится вдоль позвоночника. Все волоски на теле приподнимаются. Палец зависает над иконкой с сообщением.

Я хочу посмотреть и не хочу видеть того, что Мамонтов сотворил с Лесей. Сглатываю, смахивая иконку влево. Пока откладываю в сторону. Если на видео то, что я думаю, мне понадобится помощь, чтобы не сойти с ума.

– Багратов. Очень срочно. Нужна помощь… – бросаю в телефонную трубку, набирая номер двоюродного брата.

– Дело серьёзное?

– Очень. Моей Лесе грозит опасность.

– Где встретимся?

– Я еду к себе. Ещё в дороге, но скоро буду.

– Хорошо, – мгновенно соглашается Багратов. – Встретимся там.

Я приезжаю первым. Занимаю место в кабинете. Откидываюсь в кресле, прожигая взглядом бутылку с виски. Пить мне сейчас совершенно ни к чему.

Я должен быть трезв, как стёклышко, чтобы мыслить здраво. Но сейчас не получается. Пока Багратов добирается до моего дома, я снова и снова прокручиваю все слова, события. Пытаюсь понять, где и что я упустил, подставив Лесю под удар.

Сейчас это не имеет значения. Главное, это она. Её страх и боль, слёзы испуга.

Её боль на одной чаше весов, а на другой моё громогласное обещание защитить.

Пустой пшик. Неисполненное обещание не стоит ничего. Можно рвать на себе волосы от отчаяния.

Я не могу сдвинуться с мёртвой точки, думая лишь о том, что я сам виноват. Втянул невинную девушку в свои игры.

Если бы не моё желание занять высокий пост, ничего бы не было. Багратов Дамир прав – моё тщеславие погубит меня. Пусть губит. Но только меня! Меня, а не её!

Запускаю пальцы в волосы. Меня будто поджаривают на медленном огне.

– Скоро вернётся Леся?

Поднимаю голову от стола, заметив Мишу, застывшего на пороге моего кабинета. В руках зажата большая красная машина на радиоуправлении. Мой подарок сорванцу.

Миша смотрит мне прямиком в глаза, открыто и честно. Так умеют смотреть только дети, не видевшие в своей жизни грязи и насилия. Так умеет смотреть и Леся…

Боже, она ещё совсем кроха. Почти ребёнок… Как я мог упустить её, не углядеть?! Как не заметил предателя у себя под носом?!

– Когда вернётся моя Леся? – повторяет свой вопрос Миша.

Мне всегда легко удавалось враньё. Слова лжи без затруднений выскальзывали из моего рта. Но сейчас, глядя в глаза мальчугана, почти такие же, как у Леси, я не могу соврать. Впервые в жизни у меня не поворачивается язык, чтобы выдать сладкую пилюлю лжи. Даже во спасение.

– Леся сейчас не может вернуться домой. Но я… постараюсь её вернуть.

– Она обиделась на меня? – со слезами уточняет Миша. – Мы вчера играли во дворе. Я толкнул её, она упала.

– Нет, ты тут совершенно ни при чём.

– А кто виноват?

– Я. Но я собираюсь исправить всё…

– Миша, вот ты где! – слышится голос няни. – Я едва успеваю за тобой. Пойдём, посмотрим, кто быстрее – твоя машинка или мой самолёт?

Миша, бросив последний взгляд на меня, уходит вместе с няней. Их голоса затихают вдали, а я цепляюсь изо всех сил за подлокотники дорогого кресла. Начинает казаться, что я теряю Лесю. Каждая секунда промедления для неё может оказаться настоящим адом.

Вскакиваю, готовый нестись куда глаза глядят. Вылетаю из коридора, едва не сбивая с ног Багратова. Он одет в кожаную куртку и тёмные джинсы, чёрная водолазка под самое горло.

Я слишком хорошо знаю этот прикид, означающий лишь то, что двоюродный брат готов замараться в крови по самую макушку. Ради меня. Стискиваю его в объятиях.

– Приехал, как только смог, – скупо отзывается Дамир, хлопнув по плечу. – Что у тебя? Знаю лишь в общих чертах. Мне нужны подробности. Все. Даже самые мелкие…

Ильяс

– Мамонт отправил мне видео. С Лесей. Я его ещё не посмотрел, – добавляю после продолжительного рассказа.

– Включай.

На лице Багратова нет ни одной живой эмоции. Он умеет запираться внутри себя. Я тоже умею это делать на ринге. Но сейчас тронули самое дорогое и ценное, что когда-либо было в моей, не самой праведной жизни. И я не могу успокоиться. Должен. Но не могу. Не получается. Мне хочется крушить всё без разбора. Жечь и ломать что под руку попадётся. Страх за любимую повис над головой грозным предзнаменованием.

Видя, что я медлю, Дамир сам загружает видеоролик. Какая-то полупустая комната. Леся сидит на кровати. Одежда порвана и в крови. Через разодранный лиф платья видны чашечки бюстгальтера. Ноги подтянуты к груди, но все в синяках, до щиколоток.

– Привет, крошка... – слышится грубый мужской смех. Объектив заслоняет широкая спина. Мужчина движется к кровати.

Леся начинает кричать испуганно, забиваясь в самый угол. Но далеко уйти не получается. Одна рука прикована к изголовью.

– Расслабься. Получишь удовольствие!

Мужчина останавливается возле кровати. Объектив скачет и темнеет, как будто накрывают ладонью. Слышится только крик Олеси. Звонкий. Полный страха и боли. Мучительная агония…

Запись обрывается на этом крике. Но он продолжает звенеть у меня в ушах, стягивая внутренности в тугой, болезненный комок.

Дамир ставит на воспроизведение ещё раз. Зажимаю ладонями уши. Но звук всё равно пробивается.

– Я не знаю никого из них, – выдаёт Багратов, отложив телефон в сторону.

– Мамонт требует сняться с поста мэра, хочет отжать у меня фирмы, – произношу осипшим голосом. – Иначе Леся пострадает.

Тянусь к телефону.

– Я должен это прекратить. Позвоню и скажу ему, что готов на всё.

Багратов бьёт меня по руке останавливая.

– Ты позвал меня за этим, кретин?

– Ты же видел? Видел, что они с ней делают? – кричу, чувствуя, как вены пульсируют на висках.

– Я не видел, что там происходит. И ты тоже видел лишь отрывок. Но ты сам знаешь Мамонта. Напомни, почему ты ушёл от него, – просит Дамир.

– Какое это имеет значение сейчас?!

– Большое. Я должен знать всё. Не хочешь отвечать и слушать советы? Значит, я проваливаю и будешь разгребать всё сам.