срывая одежду. Впиваюсь губами, куда могу, сжимаю, не контролируя силу, рычу диким зверем, предвкушая победу и наслаждаюсь ароматом страха. А добыча вдруг затихает, сдаваясь.

─ Дем, остановись, ─ словно сквозь вакуум доносится спокойный голос. ─ Пожалуйста, это не ты, слышишь? Не надо делать то, о чём пожалеешь.

Я не сразу, но реагирую. В ушах ещё молотит пульс, но помимо него возвращаются и другие звуки, в которых я улавливаю шумное дыхание девчонки, смотрящей на меня огромными графитовыми глазами, а меня словно электричеством прошибает, едва я осознаю, что чуть не совершил.

На бледной коже синяки и следы от моих когтей, топ разорван в клочья, так что грудь полностью оголилась, но даже там я умудрился оставить отметины, уже наливающиеся синевой.

─ Ада… Прости меня. Я…Чёрт!

Кутаю её в свою куртку, не зная, куда девать руки, но Ада совершенно спокойна, будто это всё в порядке вещей, и вместо того, чтобы бояться, поднимается, сжимая мою ладонь, а потом вообще крепко обнимает.

─ Всё хорошо, Дем, ─ как ребёнка утешает, и я обессиленно обмякаю в этих объятиях с чувством, будто меня каток переехал. ─ Он играет на наших слабостях, и я, кажется, знаю, как он хочет закончить свою безумную сказку. Один из нас просто убьёт другого и сам умрёт.

30

Ада

После инцидента в лесу, лишившего меня, как минимум одной жизни и добавившего пару седых волосков, Дем не говорит ни слова, да и я храню молчание, просто потому что не знаю, что сказать. Он переносит нас в дом, лично транспортирует меня в душ, а я только и могу гадать, что такого услышал мой зверь, что сорвался. Чем убийца так зацепил его?

Уже стоя под обжигающими струями воды, я размышляю об этом, и мне совсем не нравятся выводы. Кожу щиплет в тех местах, где остались лёгкие порезы от когтей, а болезненные засосы неприятно поднывают, но это всё ерунда – сильнее у меня болит сердце. У всего есть предел – у боли, даже у ненависти, и только у страха его нет, но когда Дем налетел на меня в этом тумане, превратившись в настоящее чудовище, мой страх быстро трансформировался в боязнь за его жизнь. Не за свою.

За время, пока он бродил где-то, его путь явно не был выстлан ромашками, и тот, кто хочет нашей общей смерти, прекрасно об этом осведомлён, а значит, неотступно следовал за Демом, одержимый жаждой мести. Оттого и страшно – потому что там, в том загадочном прошлом, где не было меня, произойти могло всё, что угодно, и это что-то сегодня стало триггером, едва не погубившим нас обоих…

Когда вся горячая вода в бойлере заканчивается, а я отогреваюсь, выхожу, но присутствия хозяина в доме совсем не ощущается, и мне становится тревожно. Неприятный озноб возвращается почти сразу, и на душе буквально скребут кошки, вернее, одна, без устали повторяя, что мы обязаны найти его, пока не натворил глупостей на эмоциях, только я понятия не имею, куда он мой отправиться.

На кухне мирно попивает чай Демон, и я, не размениваясь на приветствия, сходу налетаю на него, едва не заставляя подавиться.

─ Куда он делся?

─ Не волнуйся, киса, ─ откашливается, ─ он не подвергнет себя опасности, чтобы не навредить тебе.

─ Что это значит? ─ напрягаюсь, улавливая смысл.

─ Значит, что тебе ни к чему забивать голову ерундой, а ещё твои тренировки теперь будут проходить со мной, ─ подмигивает самым похотливым образом, только мне не до шуток. ─ Вижу, ты очень рада.

─ Охренеть, как счастлива, ─ цежу, покидая помещение с неестественно ровной спиной, только его фигура мгновенно возникает в проходе.

─ Не смей творить херню, малышка, ─ предостерегает, сверкая глазами почти так же, как Дем, только у этого они едва-едва светятся, и эффект почти не пугает. Меня теперь вообще ничего не может напугать, кроме очередной угрозы жизни Демьяну – на себя я, похоже, давно забила, но это не значит, что я позволю кому-то вертеть мной снова.

─ С дороги уйди, ─ рычу уже, не сдерживаясь, и он вдруг отскакивает, а в воздухе еле заметно чувствуется его страх, но парень быстро с ним справляется. ─ Ты меня не остановишь, если я захочу найти его!

Буквально сбежав в спальню, я снова пытаюсь переместиться, настроившись на свою цель, но видимо в лесу это была разовая акция, и мне помогли. В отчаянии даже не знаю, чем себя занять, чтобы не сойти с ума от ядовитых мыслей, прокручивающихся в голове заедающей пластинкой, и даже написание новой книги не помогает – без Дема у меня совсем не хватает нужных слов, а я будто топчусь на месте, по десятому разу переписывая одну и ту же строчку.

В конце концов это так утомляет, что я иду в оранжерею, где провожу оставшееся время до вечера, общаясь с растениями и избавляясь от сорняков. Это занятие помогает успокоиться, рассказать о своих печалях тем, кто умеет слушать, но боль это всё равно не утешает, хоть и становится самую малость легче.

А ночью пропахший чужими запахами, кровью и боги знают чем ещё, Демьян возвращается, когда я ворочаюсь в постели юлой. Рядом он не ложится – стоит надо мной, думая, что не слышу, бережно касается волос, а потом словно в испуге отдёргивает руку, уходя дремать на неудобный диванчик у окна. Я терпеливо жду, пока его сморит неспокойный сон, а потом подхожу ближе, боясь его спугнуть, и рассматриваю мужчину на предмет ран или других отпечатков.

Под его ногтями едва заметна кровь, а на шее отчётливые засосы, и где-то даже следы помады, словно кто-то изо всех старался оставить их, но ему, похоже, это было только в радость. Мне, кажется, хотели это продемонстрировать, а я, видимо, сильно ошиблась.

У боли нет предела, когда это касается души…

* * *

Все оставшиеся дни до нашего путешествия к эльфам меня упорно избегают, заставляя испытывать эмоции, каких я ещё не знала. Болезненная ревность и глухая, сжирающая изнутри ярость – только верхушка этого айсберга, благо их можно выплеснуть с Демоном, ставшим моей персональной нянькой, а ещё ночным кошмаром, но я тоже не облегчала ему жизнь.

Преступно ранний каждодневный подъём с угрозами облить меня ледяной водой продолжался в подвале отжиманиями и силовыми тренировками, а потом из меня буквально выбивали всё, не жалея.