Что принципов у него не было. Что хотелось денег, да побольше. Что он был готов напечатать любую мерзость и гадость, лишь бы она укрепила его позиции в бульварной журналистике. Что с королевской «мафией» он ведет войну не потому, что желает донести до народа Британии правду, а потому, что хочет, чтобы эти коронованные твари мучились так же, как мучился он, узнав в детстве от жестокой соседской ребятни, что его отца вздернули на виселице.

И его отец уже давно мертв, а коронованная грымза все еще восседает на королевском троне.

И что он не успокоится, пока ее на троне не будет. И не только ее, но и всех этих лицемерных лощеных подонков, место которых на виселице.

Ну, или по старой доброй французской традиции, на гильотине.

И это самое важное: что правда, если она вообще есть, эта треклятая правда, ничуть не важна.

Ничуть.

Ничего такого он этим тупым юнцам не сказал, а, надавав массу автографов и попозировав для дюжины селфи, ощутил зуд в районе сердца.

Да, вершин журналистской славы он достиг, у него была теперь куча денег и всеобщее признание.

Однако одно осталось неизменным: он как потихоньку спивался, так и продолжал спиваться.

Чувствуя, что ему надо немедленно просушить горло после того, как он около двух часов вешал лапшу на уши этих идиотов, Шон наконец вышел из аудитории, и тут его окликнул молодой азиат в униформе.

— Мистер Шон Фэллоу? Вам пакет!

Хмыкнув, Шон поставил в протянутом ему аппаратике на дисплее залихватскую подпись, и сердце его дрогнуло, когда он увидел большой пакет из плотной темно-желтой бумаги с вензелем.

Паб мог подождать.

Закрывшись в кабинке мужского туалета, Шон дрожащими руками разорвал плотную бумагу и извлек уже знакомое ему послание, отпечатанное на старинной пишущей машинке, подписанное, как и два предыдущих, «Друг из Дворца».

Как кто-то мог узнать, что он выступает в Кембридже? Как-как, об этом везде талдычат! Значит, не составило труда через курьерскую службу направить сюда новую порцию компромата, заказав ее доставку в определенное время, как раз тогда, когда он завершит свое выступление.

Все те же витиеватые фразы, сочившиеся ядом в отношении королевской «мафии». Шон так и не пришел к однозначному выводу, кто был его информатором — наверное, эти коронованные твари не одного его оставили сиротой.

Пробежав послание глазами, Шон разорвал его и бросил в унитаз. А потом, регистрируя, что по его телу растекается знакомое чувство, обычно нисходящее на него после третьего бокала джина, раскрыл прозрачную пластиковую папку, в которой находились фотографии и копии документов.

Внимательно изучив их, Шон, сияя, вышел из туалетной кабинки, едва не сбив с ног какого-то темнокожего паренька.

— Смотри, куда прешь, идиот! — произнес он грубо, и, судя по тому, как молодчик обиженно вытаращился на него, понял, что только что потерял одного из своих юных фанатов.

И черт с ними, фанатами. Все равно «бабки», слава и джин важнее всего!

И скорый неизбежный крах «мафии»!

Вместо паба Шон направился обратно в Лондон, по пути рассматривая в пустом купе первого класса поезда присланные ему «Другом из Дворца» компрометирующие документы.

Итак, в этот раз дочурки второго сыночка старой перечницы, герцога Кларенса. Того самого, чьи финансовые махинации он уже разоблачил.

А девочки нехило, однако, покуролесили! Интересно, их за это посадят?

Дружбы ни с Ириной, ни с Майклом в итоге не получилось: Майкл с большим удовольствием общался бы с ней, но против этого категорически выступил сразу распознавший в нем соперника Пит. А с Ириной Вика не хотела общаться сама, хотя через Матильду получала сведения, что бывшая подруга, ненавидя ее всеми фибрами своей души супруги виконта, того самого, который чуть ниже графа, но намного выше барона, в обществе продолжает корчить из себя наперсницу невесты внука королевы.

Принимать меры Вика не стала, решив, что лучше всего поступать так, как в подобных случаях Букингемский дворец всегда и поступал: ничего не объяснять и ничего не опровергать.

Однако эта стратегия медленно, но верно начинала давать сбой. «Дейли кроникл», в которой всем заправлял Шон Фэллоу, продолжала вести войну с королевским семейством. Новых больших разоблачений пока что не было, но всплывали истории мелкие или истории старые. А также «Дейли кроникл» регулярно публиковала опросы, согласно которым количество сторонников монархии неукоснительно уменьшалось.

А количество тех, кто считал, что королеве пора уйти на покой, наоборот, росло.

Поэтому бабуля возлагала особенно большие надежды на то, что свадьба Питера и Вики положит конец черной медиальной полосе, всколыхнет новый интерес к королевскому семейству и переломит негативный тренд.

В сентябре имели места события, которые вновь потрясли устои монархии. Начиналось все вроде бы благополучно. Сначала ближе к середине месяца Кэролайн наконец разрешилась от бремени третьим сыном, которого нарекли, в честь дяди, Джоном Питером с добавлением трех прочих традиционных для королевского семейства имен.

Газеты были полны сентиментальных слезливых статей о мамочке и ее малыше, и только «Дейли кроникл» опубликовала статью о том, что Джулиана, младшая дочка герцога Кларенса, второго сына ее величества королевы, забеременев, судя по всему, во время вечеринки с наркотой и не понимая, что «залетела», осознала это слишком поздно. Вообще-то она могла бы без проблем, с учетом возможности аборта на сроке до 24 недель, в том случае если бы два врача выдали ей справку, что нежелательная беременность является для нее большой психологической травмой, осуществить прерывание беременности на легальных основаниях.

Но, понимая, что, если в клинику, пусть и элитную, обратится внучка королевы, чтобы сделать аборт, скандала в итоге все равно не избежать, она вместе со своей сестрицей Анабеллой инкогнито, воспользовавшись подложными документами, отправилась якобы в сестринский отпуск в Голландию.

Там, получив консультацию у врача и наплетя ему черт знает что, так, что тот выдал им санкцию на аборт, Джулиана выждала положенные по законодательству пять дней, после чего нежелательный правнук английской королевы был отправлен в медицинский биомусор одной из клиник Амстердама.

После чего сестрицы спокойно вернулись обратно в Лондон, а спустя три дня полетели на новую вечеринку, наверняка опять с наркотой, во Флориду.

Джулиана и Анабелла после публикаций в «Дейли кроникл» все отрицали, заявив в «Твиттере», что все это выдумки продажных журналюг. Но когда выяснилось, что они врут, и это вранье было доказано документально, они сломались и были засунуты папочкой в элитную психиатрическую лечебницу где-то в Восточном Суссексе.