Рифтеры кажутся замкнутыми и некоммуникабельными — обычный человек назвал бы их «угрюмыми», — но такое поведение полностью соответствует их профилю. Сама станция поддерживается в хорошем состоянии и действует без каких-либо проблем, несмотря на определенное пренебрежение стандартными протоколами.

* * *

Когда на станции отключается свет, до тебя не доносится ни единого звука.

Ив Скэнлон лежит на койке и не слушает. Сквозь корпус не просачивается никаких странных шорохов. Тонкое, призрачное причитание не идет со дна, и нет никакого слабого воя ветра, ведь здесь внизу это невозможно. Может, играется воображение. Шутка стволового мозга, слуховая галлюцинация. Ив не суеверный, ни в малейшей степени; он — ученый. И внизу не стонет призрак Карла Актона.

А теперь, сосредоточившись, Скэнлон почти уверен, что ничего не слышит.

Его в общем-то не слишком беспокоит, что он застрял в каюте мертвеца. В конце концов, а куда здесь еще податься? Не переезжать же к кому-нибудь из вампиров. К тому же Актон пропал уже месяцы назад.

Скэнлон вспоминает, как в первый раз услышал запись. Четыре паршивых слова: «Мы потеряли Актона. Извините». А потом она прервала связь. Сука бессердечная, Кларк. Скэнлон думал, между ней и Карлом что-то произойдет, они совпадали, как кусочки паззла, но по тому сообщению сказать этого было явно нельзя.

«А может, это она, — размышляет Скэнлон. — Может, и не Лабин, в конце концов, а Кларк».

«Мы потеряли Актона». Вот и вся надгробная речь. А перед ним Фишеру и Эверитта на «Линке». И Сингх до Эверитта. И…

А теперь здесь Ив Скэнлон, на их месте. Спит в их койке, дышит их воздухом. Считает секунды в темноте и тишине. В темноте…

«Боже, что это было…»

И тишине. Вокруг безмолвие. Ничто не стонет. Совсем ничто.

* * *

ПЕРЕДАЧА /ОФИЦ/ 220850:0945

Мы все млекопитающие, это естественно. Поэтому у всех нас есть циркадный ритм, соответствующий окружающему световому периоду. Уже довольно давно известно, что у людей, оказавшихся в условиях его отсутствия, ритм меняется. Он удлиняется и стабилизируется где-то между двадцати семью и тридцатью шестью часами. Привязанность к обычному двадцатичетырехчасовому рабочему графику обычно не позволяет этому случиться, поэтому мы не ожидали появления такой проблемы на глубоководных станциях. В качестве дополнительной меры я предложил ввести нормальный суточный режим в осветительную систему «Биб»: лампы запрограммированы на понижение уровня освещенности между десятью часами вечера и семью часами утра каждый день.

Участники программы, по-видимому, решили не обращать на это внимания. Даже «днем» они понижают уровень освещения гораздо ниже рекомендованных мной «ночных» периодов (также они предпочитают постоянно ходить в линзах по очевидным причинам; хотя я и не предсказывал такого поведения, но оно вполне согласуется с их психологическим профилем). В результате рабочие расписания стали крайне гибкими, но это ожидаемо, если принять во внимание, что циклы их сна постоянно смещаются по отношению друг к другу. Рифтеры не поднимаются вовремя, чтобы выполнить работу: они выходят на смену тогда, когда двое или более человек бодрствуют одновременно. Подозреваю, что иногда они действуют в одиночку. Это нарушение правил безопасности, но мне еще необходимо найти ему подтверждение.

На данный момент подобные привычки, отклонения от нормы не кажутся мне серьезной проблемой. Вся необходимая работа делается вовремя, даже сейчас, когда на станции не хватает персонала. Тем не менее я считаю эту ситуацию потенциально серьезной. Эффективность труда можно увеличить с помощью более жесткого следования стандартному суточному циклу. Если Энергосеть пожелает закрепить эту привязанность, я бы порекомендовал протеогликановую терапию для участников программы. Также можно произвести непосредственные изменения в гипоталамусе; это инвазивная процедура, но последствия подобной операции будет практически невозможно обратить вспять.

* * *

Вампиры. Хорошая метафора. Они избегают света и сняли все зеркала. Может, в этом и заключается часть проблемы. У Скэнлона были вполне разумные доводы, когда он рекомендовал такую планировку интерьера станции.

На большей части «Биб» — на всей, на самом деле, за исключением его каюты, — слишком темно, чтобы ходить без линз. Может, вампиры стараются экономить энергию. Задача повышенной важности, когда сидишь рядом с генераторами, вырабатывающими почти одиннадцать тысяч мегаватт. Хотя всем этим людям уже за сорок; они и представить себе не могут мир, где не надо экономить электричество.

«Ерунда какая. Есть логика, а есть вампирская логика. И не надо их смешивать».

Последние два дня, когда Ив покидал каюту, то словно крался по темной улице. Потом сдался и нацепил линзы, как и все остальные. Теперь «Биб» освещена достаточно, но все такое бледное. Почти никаких цветов. Словно из глаз высосали колбочки.

Кларк и Карако опираются на переборку дежурки, наблюдая своими белыми, такими белыми глазами, как он проверяет костюм для погружений. Для Ива Скэнлона не предусмотрено никакой вампирской вивисекции, нет, сэр. Не для такой крохотной экскурсии. Пресс-кольчуга и акриловые полимеры — вот и все.

Он ощупывает перчатку: кольца со связками с булавочную головку. Улыбается:

— Выглядит нормально.

Вампиры просто стоят и смотрят.

«Ну давай же, Скэнлон. Ты же механик. А они — машины, как и все остальные. Их просто надо поднастроить. Ты с ними справишься».

— Очень хорошее оборудование, — замечает он, ставя доспехи вниз. — Конечно, это не слишком-то много по сравнению с железом, которым вы упакованы. Каково это, по своей воле превращаться в рыбу?

— Мокро, — говорит Карако и спустя секунду смотрит на Кларк. Может, ищет одобрения.

Кларк не сводит с него глаз. По крайней мере, он так думает. Чертовски трудно сказать наверняка.

«Успокойся. Они просто стараются довести тебя до паники. Самые обычные тупые игры на доминирование».

Но он знает, тут дело в гораздо большем. Здесь, глубоко внизу, Ив просто не нравится рифтерам.

«Я знаю, кто они такие. Вот почему».

Возьмите дюжину детей. Любых детей. Хорошенько взбейте и смешайте, пока не останется только несколько комков. Двадцать или тридцать лет подержите на небольшом огне; доведите до медленного кипения. Снимите буйных психопатов, шизоаффективных, людей с синдромом расщепления личности и слейте их. (По поводу Фишера оставались сомнения: ну у кого не было воображаемого друга?)

Дайте остыть. Подавать с дофаминовым гарниром.

Что вы получите? Нечто погнутое, но не сломанное. Нечто, подходящее для трещин, слишком извилистых для всех нас.

Вампиров.

— Прекрасно, — говорит Скэнлон в полной тишине. — Все в порядке. Очень хочется его опробовать.